Газета "Литературные известия"

Лабиринт, организованный Константином Кедровым-Челищевым, предполагает культурологический выход к свету слова, иной — не слишком надежен:

В лабиринте рифмою ведомый
Себя счастливый чувствую как дома

От рифмы к рифме золотой клубок
Разматывается как колобок

Я к вам иду по ниточке луча
Загадочными рифмами звуча…

Продолжает поэтические лестницы 1 номера журнала «Дети Ра» поэзия Татьяны Кайсаровой, чья глубина отливает таинственностью, а пустоты бытия заполняются словесной красочностью:

Я тебя не окликну. Я знаю, обитель пуста.
Между двух облепих заблудилось бездомное время.
Пара вызревших ягод еще не упала с куста,
до седых холодов выбирая неловкое бремя.

Евгений Степанов, достигая предельной емкости, поэтические рассказы о жизни вкладывает в минимум строк:

— Ты кудой, Иван, кудой?
— Я тудой, Абрам, тудой.
Если сгину, то в бою.
Сразу окажусь в Раю.

Ирония — непременный атрибут поэзии Степанова, но ирония у поэта — метафизического толка, помогающая осмыслению действительности как феномена:

Пишу в фейсбук* или в телегу
Печальные стихи о жизни.
А пес хромающий по снегу
Бежит, не жалуясь на хвори.

Судьба трясет меня по кочкам.
Мне больно. Я бесслезно плачу.
А кот, свернувшийся клубочком,
Поел — и радостно мурлычет.

Тяжело прорисованные Евгением Каминским картины жизни словно компенсируются виртуозным стихом, раскатами звукописи, гирляндами ассоциаций, рождаемых практически каждой строкой:

Труха трухой старуха,
глухой ее старик —
овчины клок из уха,
слюна на воротник —

цепляясь друг за дружку,
плывут упорно вдаль:
с копейкою полушка
и с крестиком медаль.

Глобально звучат стихи Наташи Кинугавы: сложная солнечность и таинственная трудность множества миров вмещается в сердце, в разбитое зеркало, в огни огней поэзии:

Внутри меня вчера разбилось зеркало.
И это, несомненно, хорошо.
Там только что полночный дождь прошел,
Кромешный ливень, с запахами терпкого.

За зеркалом разбитым целый мир
Дрожит созвездий неразмокшими ресницами,
И колесят, влекомые возницами,
В том мире многие и многие миры.

В моей душе разбилось чье-то зеркало…

Величественная и мистическая Атлантида возникает так бытово-естественно в поэзии Александра Трунина, что непроизвольно верится в возможности реинкарнации:

Синица суетится под окном,
и нет сердечней утреннего вида.
Все говорят сегодня об одном —
что завтра к ночи наша Антлантида
уйдет под воду. Правда или нет —
никто не может точный дать ответ.

Жестко-глагольная поэзия Анны Долгарёвой сочетает музыку и скорбь:

В августе приходит русский холод,
Проступает из костей земли.
Где-то у небесного престола
Клином пролетают журавли.

…Вспыхивают стихотворения Полины Потаповой, раскрываются состраданием и тонкостью выделки, точно мерцания в себе тая, сгущающиеся в персонажей:

глядит в оконце кухоньки и жмурится
с невинностью ребячьего лица.
старик он, и под мухою — и улица
под ним сейчас покачивается.

он сам вот-вот, юнцом,
с качелей свалится,
прилично потому что на бровях.
летит, а там — лицо,
точней асфальт лица
в коричневых веснушках-воробьях.

Афористичны краткие поэтические вспышки Александра Дуды:

Если Душа болит, значит Она есть.
Если Душа поет, значит Она песнь.
Если Душа спит, значит рано пока.
Если Ее нет, значит — беда.

Завершилась публикация метафизического романа Юрия Казарина «Немтырь, думающий стихи»; краткими стихотворениями в прозе развернутся дневники Евгения Степанова.
Книжная полка Сергея Бирюкова, обозрение журналов и рецензии покажут золотоносную жилу русского современного слова — в художественном его аспекте.
Богат номер журнала — индивидуальностями, именами, поэтической радугой, богат и пестр, весом и интересен.

ОБОЗРЕНИЕ ЖУРНАЛА «ДЕТИ РА», № 1, 2025