Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 07 (99), 2013 г.



Кирилл Ковальджи
«ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ВЗНОС»
М.: Библиотека журнала «Дети Ра», 2012

 

Кирилл Ковальджи — поэт не баратынской, не лермонтовской, не тютчевской — пушкинской — складки. Писать о поэзии Ковальджи трудно. Она — есть, но ускользает от определений. Она существует сама по себе. Она разнообразна, умна, изящна и незаносчива.
Но это не главное. Кирилл Ковальджи нешумно, не привлекая лишнего внимания, идет поперек многовековой манихейско-гностической традиции русской поэзии. Он принимает мир весь, целиком, принципиально отвергая дробление целого и цельного на части. И это у него получается. Он не декларирует, как Блок: «Узнаю тебя жизнь! Принимаю!» Он не шепчет удивленно, как Мандельштам: «Я в жизнь вхожу, — и люди хороши». Он не требует, как Бальмонт: «Мир должен быть оправдан весь, чтоб можно было жить!». Для Ковальджи мир оправдан уже фактом своего существования и дан поэту от рождения. Зло в этом мире существует, но оно вторично и порождено отклонением от фундаментальной идеи добра. Как это ни парадоксально (учитывая степень вовлеченности Ковальджи в литературный процесс), он — фигура одинокая. Но это одиночество «сосны, отставшей от поезда», одиночество «звезды, отставшей от лайнера».
На формальном уровне мироощущение Кирилла Ковальджи проявляется в виде кажущейся «всеядности» его поэзии. Он пишет «традиционные» стихи, верлибры, краткостишия (называя их «зернами»). В рамках традиционного стихосложения часто прибегает к сонету, который выглядит у него удивительно живым и свежим. Иногда плетет из сонетов венки, грациозно заменяя ими поэмы. Пожалуй, чурается Ковальджи в стилевом смысле лишь «зауми», оставаясь приверженцем смысловой, а не звуковой поэзии.
Интересно, что каждый заинтересованный читатель может создать свое «Избранное» из поэзии Ковальджи. Каждый — свое, для личного пользования. При этом ни один изборник не исчерпает Ковальджи полностью. Наверное, это признак настоящего поэта.
Все сказанное в полной мере относится к новой книге стихотворений Кирилла Ковальджи «Дополнительный взнос», вышедшей в «Библиотеке журнала “Дети Ра”» (2012 г.). Тематический диапазон этой книги разнообразен — от философских стихотворений до почти дневниковых откликов «на злобу дня». Кирилл Ковальджи стремится быть современным. Порою это стремление оборачивается чрезмерным увлечением декоративными атрибутами: хакеры, фотомодели, атомы, файлы, коррупция, олигархи, гламур, Интернет, пирсинг...
Увы, ничто не стареет так быстро, как сиюминутные признаки современности. На этом пути муза Ковальджи «скользит» и начинает говорить «вознесенскими» интонациями:

 

Хиппи. Запад и Восток…
В ствол стреляющих — цветок…
Все табу и память — вдребезги,
Мерилин Монро, стриптиз,
После Хиросимы, Дрездена, —
кампучийский коммунизм.

 

Не о таких ли ситуациях с горечью сказал сам поэт: «Себя я в кровь чужим аршином мерил…»? Понятно, что подобная стилистика является «оборотной стороной» его всеядности. Понятно и то, что Ковальджи расширяет не только тематическую, но и эмоциональную палитру своей поэзии, отвечая миру — где улыбкой, где иронией, где насмешкой. И никогда — отвержением.
Но соприкосновения с подлинной современностью — вечностью — у Кирилла Ковальджи решительно преобладают. Теплый свет — вот главное ощущение его читателя. «После прожитой жизни…», «Жена разучилась петь…», «Море было тихим…», «Наступила пора невозможности слов…», «Опять я учиться иду…», «Согреши…», — всех первоклассных стихотворений из этой книги не перечислить. Но одно — достойное включения в любые, самые строгие по отбору, антологии русской поэзии — надо процитировать целиком:

 

О, как я теперь понимаю Давида:
он зябнет от старости вроде меня.
Я не был царем, как Давид, но обида
одна, и нам холодно с ним у огня.

Но царь — это царь: привели Ависагу
в постель, чтоб ее молодые лета
его отогрели… Меня, как прилягу, —
опять продувает с боков пустота.

И если бодрюсь и шучу, то для виду,
А сам я давно потерял, что искал… —
Завидую и удивляюсь Давиду:
ее не познал… он ее не познал.

Наверное, понял, чего ей не надо —
пусть тесно прижавшихся встретит заря:
Еще горячей молодая награда,
еще благодарней — без права царя.

Мучительный миф или сладкая сага,
но молодость рядом со мной, и опять
целует меня, уходя, Ависага,
которую мне никогда не познать…

 

Мастерство Кирилла Ковальджи изумляет. Некоторые стихотворения «Дополнительного взноса» написаны в столь естественной разговорной интонации, что требуется двух-трехкратное прочтение, чтобы понять — они рифмованы! Поэтическое долгожительство Ковальджи не только не ослабило его поэзию, наоборот — придало ей новых красок и полнозвучия. Случай, исключительный в русской словесности, достойный отдельного разговора.
Кирилл Ковальджи любит жизнь, и она отвечает ему взаимностью. О себе он говорит негромко: «Свидетель, мирской человек, с осколком истории в сердце, пишу, доживаю свой век». Слово «доживаю» кажется излишне скромным. Это жизнь и поэзия в полный рост!

 

Александр ГОВОРКОВ

 




 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.