|
|
Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов
|
Гвозди номера № 12 (92), 2012 г.
Татьяна Романова-Настина Опять иду туманным многоточьем… САЛЬТО-МОРТАЛЕ
Сальто-мортале, други, сальто-мортале!.. (Чванится ль колокол позолоченной медью?..) Если вам сказку на ночь не рассказали, Значит, о сне ли думать в этом столетье… Мир покачнулся влево на первом вдохе… Главное – выдох! Помните: главное – выдох! Над головою моею шумит эпоха (Что ей шуметь?! Я ведь вас — никому не выдам…) Множатся лета над голубою Росью, Детство людское пропасти не замечает… Сальто-мортале, други, лишь отголосок Песни, что полем ржаным в сердце врастает.
САЛОМЕЯ (из цикла)
…И вот, моя голова на блюде. Жизнь – только прихоть стрелок проворных. И я уже различаю в людях Ангелов белых и ангелов черных. Видеть – дано. Да глядеть – не смею… Парит от крови меч обоюдный!.. Что ты просила еще, Саломея, Кроме моей головы на блюде?..
* * *
Кто знал, что так больно ударит глагольная плеть, И вскрикнет подранок, блуждая застрочным острогом, И в сердце оскалится рыжеволосая смерть, И станет так страшно, что впору выдумывать бога. И выкажет вздохом затерянный в нотах бемоль — Дорогу до храма в растоптанных гроздьях рябины… И все ж пред иконой «Взысканье погибших» — позволь Затеплить свечу по «болярине» нашей – Марине…
* * *
То же небо, и та же Луна, И Вечность… Если выпить немного вина – Станет легче. Не намного. На несколько строк, И снова Захлебнется языческий бог Словом… Потечет неуемная речь В сердце. И взметнется на белой заре Серпик. Станет острым чертить вдоль звезды… (Может статься — Я запомню из всей высоты Только пальцы…)
* * *
На последней странице жасминовой книги – зима. Чин по чину: метели, да жгущие сердце морозы, Да сколь глазом окинешь – монашествующие березы Не мигая, глядят в небе явленные терема. Что мне в этой поре? Захмелевший от ветра февраль Неустанно идет к завершенью высокого круга… Дальше будут грачи голосить про саврасову даль, И сбиваться на нотах, осевших на ветках упругих. Дальше будет июнь, и парящий жасминовый куст, И Тайнинская церковь, и пальцами к пальцам, и осень… Оторвавшись от книги, ты вскрикнешь: — О, Боже, как просто Замыкается круг на страничном веку!..
* * *
Что рядить да пестовать бумажки, Да путями мыслей колесить? Баба Таня с девятиэтажки — Олицетворение Руси. Выглянешь чуть свет в сырые окна, И зайдется сердце на строку: Баба Таня сквозь рясную мокрядь Держит путь к святому роднику. Видится ей в утренних туманах: Мудрый Днепр… Крещение Руси. Кедринской царевной-несмеяной Смотрит ей вослед святая синь. Черный ворон, кровью сатанея, Зная путь ее, что добрый меч — Ни крылом, ни криком не посмеет Осквернить живительную течь. И пока она идет сквозь время, Таинством любви венчая шаг. Нам ли горевать, что оскудеет Божьим током русская душа.
ЕЩЕ ЖИВА (в сокращении)
…Еще жива. Сентябрьское лото Судьбу сломало, как сухие прутья… И я боюсь под утро перепутать Живую воду с мертвою водой… Молчит рассвет. Печален первый снег, — Знать, кончена осенняя страница… И люди с общей маскою на лицах Бегут сквозь жизнь, опережая бег. К чему мне память в этой суете?.. Что есть фонарный столб в тенистом парке?!. Я путаю пути ослепшей Парки, Я перекрестки в узелки вяжу… Я вглубь вонзаю взгляд – не нахожу Дорогу к храму… Чисто, без помарки Легли снега… И горек новый день, И боль моя равна твоей беде…
* * *
Обескровится слог, докричавшись до сути, Я взмахну рукавами – на что мои крылья похожи?!. Есть такая возможность, которую взять невозможно — Ни сегодня, ни после… Так может быть красного?.. с ртутью?
* * *
И жизнь опрокинуть заново Исподней гордясь сорочкой, И в полночь читать Степанова* Без запятых и точек. И, подпоясавшись речкою, Взбежать на пригорок сердца. И ветру, что первому встречному, Без страха в глаза вглядеться. И, радуясь, долей равною, Меж вымыслами чужими, — Все кликать седой Ярославною Твое и Господне имя… И слышать: на старой звоннице Бесенок стучит подковой… И только к утру опомниться, И перелиться в слово.
*Е. В. Степанов – поэт, прозаик, литературовед, издатель.
* * *
Любовь моя! Ударило в строку Холодным ветром! Два зеркала сошлись перед чертой — На поединок!.. И мутной речью обмелевшей лжи Сверкнули копья! А дальше? Дальше не было пути Сражаться насмерть…
* * *
Ни с тобой не была, не с ними, Привязав к рукавам крыла. Соблазнившимся пилигримом Среди облак все шла, да шла. Что искала я в том подлунье, Раня сердце до немоты: Стерхов путь, или нору кунью, Или дом, где витаешь ты?.. Что теперь хороводить имя… Отрезвев на земной тропе, — Я не с ними… теперь не с ними, Но пути не ведут к тебе…
* * *
Разыгравшийся дождик шалил с быстроногой грозою, Плыл в рассвет полумесяц, и вторила небу — земля… Вдруг во мне колыхнулся и выпал горячей росою Колокольный напев Покрова, что в Филях. Одержимые верой глядели высокие лики На тревожную пустошь растерянных судеб людских. Мы молились о разном... А колокол кликал и кликал В журавлиную высь за напевом высокой строки. Что ж открылось лишь ныне усталому третьему зренью За какие грехи суждено было ведать крови: Вздох… губами к губам… и ладонями — вниз по теченью… И почувствовать все… кроме любви.
* * *
Опять иду туманным многоточьем, Весенних гроз, И чувствую — врастает позвоночник — В земную ось! Темнеет ночь. Обуглено дымится, И медлит жить — Тобою разоренная страница Моей души… В большой любви нет места иноверцам — Не зря твердят: То слово, что несу теперь под сердцем, – Твое дитя… Разменный грош надменному упорству (Всевидящ Бог!) — Признай свое высокое отцовство Звенящих строк! Горит восток… Горят края одежды – Пора принять: Делить тебя меж верой и надеждой – Софией стать! Лечу Землей вдоль выверенных строчек Твоей души, И Шлях Чумацкий веною височной В стихе дрожит…
|
|