Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 10 (90), 2012 г.



Владимир КОРКУНОВ
Страница дневника

*   *   *

 

Эта осень запомнится мне множеством маленьких лоскутков, в которых вырисовывалось что-то наше, общее. Когда расставание было временным и временной отрезок, соединяющий лоскуточки наших встреч, был вполне определенным — я знал, что завтра или спустя пару дней снова загляну в твои глаза и спрошу: «Что у тебя произошло?».
Воспоминания дорогие, нужные — складываются в единое, рассыпаясь на эпизоды. Не закрывая глаз, представляю перед собой охранника, лучисто улыбающегося нам — в тот день, когда ты в последний раз побывала у меня. Он, охранник, проходил по коридору в то время, когда посетители должны были покинуть общежитие, увидел нас, разместившихся возле коридорного окна на пятом этаже, и что-то сказал о нашем чаепитии (я не запомнил что именно — ты была мне важнее любых слов, звучащих со стороны). Внизу проезжали машины, полумрак коридора освещали уличные фонари. Мне нравилось пить с тобой чай, сдобренный мармеладками или шоколадкой (молочной или с начинкой, но без орехов и изюма) — на этом общажном подоконнике. Мы забирались в интернет, одновременно болтали о чем-то, произошедшим только что и случившемся ранее, до нашей встречи или после нее; что осталось невысказанным в те годы, когда мы были на целую жизнь дальше друг другу. А когда наставала пора разбегаться, несколько секунд стояли, обнявшись, словно подтверждая: слова, сказанные сегодня, рассказы о прошлом и настоящем, — они были сказаны не просто так, а — друг другу. И от этих объятий становилось так тепло, что хотелось раствориться в них, впустить тебя в свою душу, чтобы ты увидела все, что хотела увидеть, узнала все, что хотела узнать. Я думал, что ты — то самое чудо, которое дается человеку раз в жизни, и так важно не пройти мимо, не пропустить и упустить…
Потому что среди десяти миллионов жителей этого города найти человека, с которым дышишь одним воздухом, с которым время пролетает как в песочных часах (в которых перемычка разрослась до размеров резервуара с песком) — это и есть счастье. Самое дорогое, что мы можем дать другому — наше общение и наше время. И когда наши встречи продолжались по пять-семь часов, я понимал, что мало людей в этом мире счастливее меня, потому что ты отдала мне немалую часть своего дня, и сделала это потому что сама хотела…
Когда я готовился поехать к тебе из общежития, начался листопад. Кленовые листья летали над тротуарами, некоторые, подчиняясь порывам ветра, норовили дотянуться до окна пятого этажа. Я думал о тебе, и вдруг ощутил, что кленовый листок, который добрался до приоткрытого окна, читает мои мысли. Он шепнул мне, что хочет повидать тебя, увидеть твою комнату, в которой так приятно беседовать и пить чай, приглушив свет до приятной загадочно-интимной тишины, увидеть кухню, ставшую, в отсутствии родителей, частью твоей обособленной территории, которая ужималась до размеров твоей комнаты, когда они возвращались, увидеть твою кошку, при каждом удобном случае просящую добавки и так деловито мурчащую, когда ты чешешь у нее за ушком — ради этого она готова посидеть на коленях у гостя, которого видит второй раз в жизни!
В тот день, спеша к метро, я все-таки остановился под кленами и набрал букетик из тех листочков, которые хотели увидеть тебя. Я не смог им отказать. Более того, они были награждены — они не только увидели тебя, но и коснулись — ты взяла их в руки.
В другой раз, ожидая тебя у метро, я увидел старушку, торгующую замерзающими цветами. Им — цветам — было холодно, и они прижимались друг к другу в надежде хоть как-то отдалить неизбежный финал. Они совсем не знали о тебе, но я подумал, что ты сможешь их согреть… После мы пили чай в общежитии, путешествовали по лабиринтам столичного метрополитена, пытались найти нужную улочку около вокзала. Вдруг ты взяла меня за руку, и дальнейший путь мы провели, держась друг за друга. Вечерний ветер наполнял Москву прохладой, сзывая облака и пряча солнце, а мне становилось теплее от того, что ты рядом, что я тебя чувствую, и твоя энергия перебегает через подушечки пальцев и лодочки ладоней ко мне и обратно. Мы несколько раз путались, но распутали карты и маршруты, нас заглотил темный подъезд, потом полутемная квартира, в которой жил кот, умевший делать обратное сальто… Потом — возвращались к метро, прошли мимо нужной станции, посидели в кафешке. Мы пили чай с желе, ты заказала кусочек творожного торта и угостила меня им. Однажды во время беседы, когда я протянул к тебе руку, ты так нежно дотронулась до нее, что внутри меня будто замерла душа. Я подумал, что эта вот близость важнее любых других близостей на свете, дороже и нужнее. Прикосновение было таким искренним и нужным, что я еле сдержал слезы… И подумал: разве могут появиться слезы счастья, если сидишь в кафешке рядом с другом, и он коснулся тебя рукой?
Перед расставанием мы ехали на эскалаторе, и ты прижалась щекой к моей щеке. И я увидел, что доверие, витавшее в это время около нас, коснулось в этот момент обоих, и отпечаталось теплом твоей щеки — на моей. Я подумал, что буду благодарить судьбу (а вернее нас двоих, потому что только благодаря нам все это и родилось), если такое безгранично-доверительное прикосновение повторится. И на следующий день я поблагодарил судьбу (конечно, нас).
Через несколько дней мы были на литвстрече — студия, которую мы посетили, отмечала день рождения. Мы сидели рядом, соприкасаясь кончиками пальцев, пили чай, примерялись к тортику, который ты принесла на праздник… Когда подошло время твоего выступления, ты сказала, как много студия дала тебе, познакомила с людьми, некоторые из которых — тут ты назвала мое имя — стали очень близки тебе. Как описать, что я почувствовал в это мгновение? Радость разливалась внутри, в глазах появились счастливые искорки, и я понял, что ни за что и ни на что на свете не променяю это твое тепло… Не потому, что не имею права подвести твое доверие (я об этом тогда и не думал), а потому, что эти слова, произнесенные вслух перед другими людьми, стали едва ли не самыми главными словами в моей жизни.
И теперь, когда разверстый зев метро поглотил тебя, и наша «общажная осень» подошла к концу (все проходит, но как бы я хотел продлить ее, чтобы знать — наше расставание продлится не недели, а те же — пару дней), я чувствую, что мы на шаг (или на несколько шагов, кто как измеряет) стали ближе друг другу.
Что заставило меня почувствовать это? Что заставило ощущать себя счастливым человеком в течение этих трех недель (и месяцев до этого, которые отравлялись разве что тем самым расставанием, когда нельзя сорваться и в считанные минуты оказаться рядом)? Те секунды, когда мы стояли, обнявшись, у окна в общажном коридоре? Теплый след твоей щеки на моей? Твои слова на юбилее студии? Да, это все очень (хотел написать безумно, но это другое слово, хотя и отражает глубину) важно мне; куда важнее чувствовать, что ты нужен, что другой человек дарит свое время, свои слова, дарит тебе — себя. И точно знаю, что мы сохраним это чувство, пронесем через годы и через людей, которые будут рядом. Пусть это будет другое чувство, в котором эта осень останется воспоминанием — квинтэссенцией ли или этапом на нашем пути друг к другу, пусть, но… За общажной осенью придет другое время года. И я уверен, что в нем найдется место и для нас. Точнее — в моей жизни найдется место для тебя, а в твоей — для меня.

 

7 октября 2010 г.
22.30–23.09



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.