Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 10 (90), 2012 г.



Виталий Молчанов
«В конверте неба»


М.: «Вест-Консалтинг», 2012

 

Говорят, что стихи — это чье-то послание. Это то, что продиктовано свыше. Поэт лишь улавливает звуки и заносит их на бумагу. «Когда пишешь, подчиняешься только диктующему голосу. Он возникает из хаоса, из шума словаря», — писал Андрей Вознесенский.
Но есть и другие поэты — земные, чуждые метафизике. Их поэтический мир выстраивается в той реальной плоскости, в которой все мы привыкли находиться, в которой есть своя красота, своя правда. Ведь мы возникли в этом мире, чтобы освоиться в нем и полюбить его.
К таким поэтам относится, на мой взгляд, Виталий Молчанов, обладающий умелым профессиональным почерком настоящего мастера. Поэзия без мастерства мало чего стоит, в каком бы направлении, авангардном или классическом, ни работал поэт. Молчанов не заносит на бумагу строфы, спускающиеся свыше. Каждая его крепкая строчка требует усиленного труда, вдумчивости. Стихи поэтому филигранны, выверены чутьем таланта. Каждая рифма подобрана так, что любое произведение кажется законченной архитектурной конструкцией в своем собственном стиле. Пристальный глаз художника слова улавливает вокруг много поэтического, и совсем необязательно отправляться за этим в другие сферы.
Новый стихотворный сборник Молчанова «В конверте неба» названием своим, скорее, отрицают мои слова об авторе. Но здесь нет никакого противоречия, поскольку в творчестве настоящего поэта есть своя, одному ему подвластная тайнопись, — может быть, именно она извлекается из того или иного небесного конверта, чтобы внести свой мазок в реальность.
Версификационные эксперименты Виталия Молчанова не выходят за пределы силлаботоники, но и в этом диапазоне они разнообразны и удачливы. Его строфа — не только стандартный катрен. В книге часто можно встретить пятистишие или секстину:

 

Лучом рассветным — лазерной иглой
День хочет сладить с прикроватной мглой,
Где над бычками высится будильник —
Хранитель быта и губитель сна.
Спит женщина — вчера еще вкусна,
Сегодня — как лежащий холодильник,
Вдруг сбросивший картонки одеял.
Наследный ей не узок пъедестал —
Венец творенья отрасли пружинной.
В прицел нащупав пыльный циферблат,
К плечу приставив облачный приклад,
Пульнет в окошко метко день-вражина…

 

Метафоричность и музыкальность стиха достигаются заботливым выбором ассоциаций и звуков, а мужская рифма, как это любил делать Пушкин, нередко чередуется с женской. Иногда для передачи нарастающей в стихотворении напряженности автор использует только мужскую рифму:

 

Свой привычный крест на плечах влача,
Ты, устав, не впишешься в поворот.
И, пока на «Скорой» везут врача,
Сверху вниз уставишься на народ.
Слыша «охи» странные впереди
Вместе с «ахами» за твоей спиной:
«Ох, ты, Боже мой! Ах, ты, Господи!
На асфальт упал человек больной!..».

 

Часто стихи заключают в себе повествование, описание, сюжет. Выбор тем основан на фундаменте культуры и личном опыте. Любое событие в жизни, прочитанная книга, понравившаяся музыка могут послужить отправным импульсом к созданию стихотворения. Вдохновляет даже детский рисунок дочери, который вдруг вызывает мысли о Боге, о том, что

 

…только когда человеку становится плохо,
Сразу — стенанья, поклоны, аврал, суматоха.
Просит спасенья у прежде забытого Бога,
Ломится в церковь, сует невпопад кошелек…

 

Музыка Грига, Шопена или Вивальди порождают желание облечь ее в поэтические формы, отразить услышанное. Вальс Шопена настолько чист, что испепеляет все негативное, даже «чувство вины» — тонкое поэтическое наблюдение:

 

Вальс… В канделябрах — знамение-зарево,
Воск на паркете, объятья — все заново:
Слезы восторга, в окошке — ухмылка Луны.
Вместе в Варшаву немыслимо канули,
Где Фредерик в мое сердце, как в рану, влил
Терпкий бальзам, исцеляющий чувство вины…

 

Взгляд поэта может обратиться в прошлое. Молчанов вспоминает о жертвах нациста доктора Менгеле, увлекавшегося расовой теорией и проводившего в концлагере опыты с цветом глаз. Он пытался доказать, что из карих глаз невозможно сделать голубые, как у настоящих арийцев, и вводил узникам в глаза инъекции голубого красителя. Сравнивая карие глаза с «черным солнцем» — метафора, полная ненависти к врагу и затухающей жизни, — нельзя передать лучше ужас происходящего:

 

— Доктор Йозеф, залейте, пожалуйста, солнце.
Солнце черное, злое в глазах моих бьется,
Спрыгнув с кончика Вашей блестящей иглы…

 

«Бразильская водица», в которой потом утонет Менгеле, сбежав от петли, это «слезы жертв». «Непрощенной душе» предназначено их «вечно пить». Стихотворение «Робот Таня» также сюжетно в своей основе, но, в то же время, философично. С роботами сравниваются люди, занимающиеся тупым и плохо оплачиваемым повседневным трудом. Изначально они не роботы, и каждый мечтает о счастье. Но условия жизни постепенно превращают их в машины, обезличивая. Такова девушка Таня, изо дня в день, без всякой перспективы на будущее, лепящая пельмени в магазине «Диета»:

 

…Таня смотрит кино: бьются роботы, в латы одетые.
Только люди умнее — восстание глохнет машин.
А Луна, как пельмень недолепленный, жалобно сетует:
— Ты долепишь меня? Спать ложись, вновь с утра в магазин.

 

Поэт не призывает к переворотам и революциям, но его слово заставляет задуматься о судьбах простых людей, о себе самом. Можно не произносить проповеди, а нарисовать умелой рукой емкую картинку непрезентабельной жизни, облекая ее поэтическим словом. И она без всяких комментариев вызовет ответный душевный порыв, заставит повнимательнее присмотреться к обыденности. Точно так же как, не произнося слов «любовь» или «разлука», можно прочитать их между строк:

 

Дом — как замок, через лужу-ров —
Мост дощатый. Скрип дверей истошный
Возвестил: «Следы ее шагов
Стерли чьи-то грубые подошвы».
Мне на пятый… Теплый аромат
Поглотило стен подъездных горло —
Кашляет прокурено подряд
Гулким эхом в такт ступеням голым…
............................................................
…Сам же я остался там, где ров —
Лужа… Мост дощатый… Скрип истошный…
Легкие следы ее шагов
Стерли чьи-то грубые подошвы.

 

И опять вспоминаются строчки Андрея Вознесенского: «…Поэзия пишет только о любви. Особенно, когда она ее не называет».

 

Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.