Гвозди номера № 09 (89), 2012 г.

Роман изящный, странный, трагический, местами проглядывает нежная, тонкая улыбка, как у женщин на японских гравюрах; роман, что разворачивается, как свиток, испещренный танками и хокку в русском варианте; роман-стихи, роман — бесстрастная констатация живой жизни — краткостью фрагментов похожий на список телефонных смс-ок, а неожиданной философской глубиной — на буддийские трактаты и на вполне классические размышления русских писателей.
Роман, находящийся внутри традиции — и, тем не менее, остро, больно, с наслаждением сломавший традицию.
Это роман Евгения Степанова «Секс в маленьком московском офисе».
Любовь — настолько вечная тема искусства, что, кажется, что бы ни создавал человек-творец, он все равно создаст изображение любви, запечатлеет любовную пару. В отличие от толстовских, тургеневских, бунинских девушек современная Лю, секретарша владельца маленькой московской фирмы, прекрасно знает, чего хочет от жизни и от мужчин: вариация любви, замешанной на соблазнительнейшем и ежедневном сексе, за кулисами скрывает четкий и жесткий расчет (надо же совместить приятное с полезным!). Снимите с красивой девушки маску романтики — что вы увидите? Какой торжествующий оскал хитрой собственницы, изворотливой лисы, оборотистой самки?
А может, это совсем не так? И это герой, Сидор Иванов, на самом деле такая тюря, и не знает он, чего хочет, и не может совершить решительный поступок, а если и совершает, то раскачивается так медленно, что героиня устает ждать? А она, именно она — средоточие женской энергии, социальной приспособляемости, человеческой активности и бодрости, и ей нужен совсем другой мужчина?
Все эти загадки разворачиваются перед читателем на страницах психологического (и психологичнейшего — куда там папаше Фрейду!) романа, где читатель не дождется в открытую нарисованной, яркой клубнички, — восточное происхождение самой Лю, дочери русской и японца, провоцирует автора завуалировать само повествование в духе собрания перлов поэзии Востока.
Перед нами портрет любви (и само имя «Лю» — это некая половинка любви: Любовь, Люба, интимно и по-восточному — Лю…) — все ее подробное, почти бесстрастное жизнеописание: то рождения, от первых взглядов и прикосновений до смерти, когда герой освобождается от власти возлюбленной. Окончательно? Или возврат опять гарантирован, ибо нет ничего под луной, что бы ни поменялось, даже если и «навек решено»?
Страстные игры слегка пригасли, притупились. За опьянением каждодневных соитий два человека начали видеть, различать, рассматривать друг друга. «Однажды Лю сказала ему:
— Ты не хозяин жизни. Поэтому я не хочу быть с тобой.
— Но хозяин жизни — Дьявол, — возразил Иванов. — А я всего лишь человек. И не хочу быть хозяином жизни. Она презрительно ухмыльнулась.»
Вечная жажда самки иметь рядом сильного, мощного самца, продолжателя не только жизни рода, но и дела рода; всегдашняя жажда женщины подчиниться силе — недаром Лю, в моменты близости, просит Иванова применить силу, не бояться грубости, причинить ей боль. Автор с великолепным тактом оставляет за кадром эротические подробности, заставляя нас просто понимать феномены двух разных характеров.
Герой внутри себя разделяет любовь и дружбу; а что, если попробовать соединить их, сплести? Ведь рядом не просто развлечение: рядом живая, теплая женщина, и у нее тоже есть чувства, есть мечты, есть сердце…
Герои страдают от поступков друг друга. Пишут стихи — и в них изливают свои страдания и страсти. А что, если попробовать творить вне страдания, в радости? Двигаться к радости? Способны ли на это Сидор и Лю?
И здесь назревает вопрос: почему эти два человека, так счастливо встретившиеся, так радостно отдававшиеся друг другу, в результате расстаются (Лю изменяет Иванову и всячески показывает, подчеркивает это — чтобы причинить ему боль, вызвать в нем ревность)?
«Он любил всех. А, может быть, никого?» Это автор спрашивает нас о своем герое; а остается ощущение, что это герой спрашивает себя, и горек, и одиноко повисает в воздухе этот почти провокационный вопрос. Хороший, добрый человек, почему же ты не можешь дать полное, полноценное счастье другому человеку? В ком червоточина? В мужчине или в женщине?
«Иванов начинал понимать женские уловки. Их отношения с мужчинами — обобщать, впрочем, не обязательно — выстраиваются по одной схеме.
Первый этап. Увлечь мужчину.
Второй этап. Отжать от него все, что можно — деньги, работу, знания.
Третий этап. Заменить другим мужчиной, если возможности первого оказались ограничены.
А прежнего держать про запас.
Так происходило и будет происходить всегда. И победит только тот, у кого всего много. Денег, терпения, выдержки. Любые чувства женщина сможет в себе подавить, если ей это будет выгодно.
Женщина намного рационалистичнее мужчин. Это нормально. Она должна думать не только о себе…»
После невероятной романтики первых горячих, безумных встреч — жесткая отповедь: самому себе. А может, самогипноз? Может, и правда, в сердце недостало большой, широкой, как река, любви, которая — прежде всего — ПРОСТИЛА БЫ И ПОНЯЛА?
Герой слышит доносящийся до него голос извне, голос другого человека: «— Ваш конфликт, — сказал Серега Арутюнян, — фактически религиозный. Ты любишь жизнь и людей. Она — ненавидит. Ты хочешь строить. Она — разрушать.» Мы понимаем, что, наблюдая процесс горения и угасания любви со стороны, наблюдатель всегда делает свои выводы. Нам важна эволюция героя, и она происходит. Неожиданный или ожидаемый этот финал, где герой, выкарабкавшись из объятий Лю, делает карьеру, зарабатывает много денег, крепко встает на ноги. Становится тем самым крепким и мощным мужиком, о котором так мечтала Лю.
«Вскоре Иванов купил большую трехкомнатную квартиру возле метро Аэропорт и переехал туда. Практически сразу после этого Лю позвонила Иванову и сказала:
— Я уволилась от Головкера. Давай встретимся. Мне кажется, я многое поняла…»
И что? За кем правда?
В любви никогда правды нет. В ней есть только свет и воздух и счастье, а когда она уходит — ее место занимает или боль и горечь — в худшем случае, потому что это наша память болит, — или пустота. Вернее сказать, сама любовь и есть главная правда; и весь вопрос всегда в том — ЕСТЬ ли она, жива ли? За кадром автор оставляет встречу героев; да и будет ли встреча? Может, сейчас в трубку Сидор скажет: «Не звони мне больше никогда»? А может, прокричит: «Жду тебя, Лю! И люблю тебя больше жизни!»? Наедине с этой загадкой оставляет нас Евгений Степанов.
Степанов написал роман-поэму. Роман-заклинание. Роман-манускрипт. Роман-предостережение. Роман — вечную песню любви, какой бы горькой, пустозвонной, смешной, драматической, отчаянной, преданной и предавшей она — у нас, земных и грешных — ни была.