Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 07 (87), 2012 г.



Александр Файн
"Среди людей". Издание второе


М.: "Вест-Консалтинг", 2012

Книга Александра Файна "Среди людей" — третья по счету, и остается только сожалеть, что автор открыл в себе литературный талант лишь в зрелом возрасте. Богатая на впечатления жизнь: колымское детство, учеба в Московском институте химического машиностроения, работа в промышленности и — одновременно — преподавание теормеха и матфизики, а в годы перестройки уход в бизнес — подарили документальный (в памяти) материал и для прозы, отразились в повестях и рассказах.
Самая кровоточащая "тема" — отнюдь не Колыма, а люди, их взаимоотношения, озверения (часто вынужденные) и — возвращение к облику людскому. И все-таки не оставляет равнодушным слово "Колыма". Это не только лагеря и сотни тысяч заключенных, это и сурово-прекрасный край, по какой-то ошибке ставший синонимом человеческой жестокости и загубленных жизней. И там жили люди, способные видеть, замечать и маленькие радости, и большие беды — люди, волею судьбы, по призванию или принуждению, оказавшихся в этих краях.
Потому неудивительно и название книги Александра Файна — "Среди людей", потому что именно люди (и, зачастую, прошедшие или находящиеся на жизненном сломе) становятся главными героями повестей и рассказов, а также представленной в книге драматургии.
Впечатление от прозы — тяжелое, даже жутковатое, но: для тех, кому выдалось иное время, очерченное границами ноутбуков и мобильников. И многое уже не понять, но понимать надо. И красной линией выведены в повести "Мальчики с Колымы" слова: "Не дай бог, чтоб внуки тех, кто стоял тогда по разные стороны колючей проволоки, подошли к барьеру. Но и не дай боже нам в беспамятстве жить…"
Это ключевое. Беспамятство, равно как и память, переплетаются в нас, делая марионетками чужих мнений, уводя от истины. И тогда расчехляется перо писателя (подсмыслы неуместны) и выводятся слова — Варлама Шаламова ("Колымские рассказы"), Виктора Астафьева ("Прокляты и убиты"), Василия Шукшина (рассказы о деревне), а вот теперь и — Александра Файна.
Полагаю, имя прозаика войдет в список значительных авторов начала XXI века, а что дальше — только Бог ведает.
Но и ряд имен приведенных — неслучаен. Астафьев, оправдывая написание своего романа, говорил: "Заторами нагромоздилась ложь не только в книгах и трудах по истории прошедшей войны, но и в памяти многих сместилось многое в ту сторону, где война была красивше на самом деле происходившей…"
Что же касается Шукшина и Шаламова (последнего — в особенности), в прозе Александра Файна можно найти общие нити, пересекающиеся в творчестве этих писателей. Образ простого человека (и неимоверно сложного — одновременно) в непростой ситуации — это ведь и шукшинское тоже, и файновское. Вот теща из провинциального городка, "в прошлом дешевая портниха-надомница", хранительница русской речи, не обезличенной "литературным языком" ("Зять Николай Иванович"), вот Валентина Ивановна, до выхода из лагерей — Дарья, санитарка, казачка, в военные годы отправившаяся в места не столь отдаленные ("Не оступись, доченька").
Но если переплетение характеров — условно, то очевидно нечто общее с прозой Шаламова. Не в языке, конечно, и даже не в теме (точнее: не под тем углом зрения), а, скорее, в подаче материала. Шаламов, как мог, отступал от лозунгов или прямых обвинений, описывая происходившие в утробе лагеря события беспристрастно, несколько отстраненно: "Можно и нужно написать рассказ, неотличимый от документа, от мемуара" (В. Шаламов "О прозе").
Некую безусловную связь (как преемственность!) с Шаламовым отмечает и автор первого предисловия к книге "Среди людей" Владимир Мединский: "Не знаю, относился ли Варлам Шаламов, один из самых сильных писателей советской поры <…>, к числу литературных учителей Александра Файна. Но мне Шаламов вспомнился сразу, как только я добрался до лучшего произведения в этой книге “Мальчики с Колымы”". Думаю, относился. Как относились (и относятся) все те, кто неустанно работает над словом и выводит свою, но — правду, переливая себя в строки рукописей.
Сравнение с предшественниками никоим образом не говорит о вторичности прозы Александра Файна. Но литературное сравнение — вещь неизбежная, когда мы говорим о действительно интересном произведении. Что косвенно подтверждает и попадание книги А. Файна в лонг-лист "Большой книги" — событие, само по себе заслуживающее внимания.
И самое сильное произведение в сборнике, как верно отметил В. Мединский — "Мальчики с Колымы". Это не только повесть, но — сценарная разработка на 12 серий под названием "Колымский меридиан". Не только повесть, но — исповедь.
Сюжеты из детства двух братьев — Сергея и Николая — пробуждаются в памяти спустя долгие годы после колымского детства, когда Сергей, которого брат считал погибшим, позвонил в дверь московской квартиры Николая. Сложный семейный не треугольник даже, многоугольник (ситуация под стать детективной) показан с разных сторон, но чувство ужаса не приходит, скорее — отрешенность, оторопелость, напряженность. Ужас и не может прийти, потому что для ужаса нужна пауза: чтобы отдышаться, поразмыслить и прийти к открытиям, которые сродни катарсису — очищению путем страдания.
Действие — динамично, воспоминания подобны волнам, реконструкция событий увлекает, но и держит на расстоянии; мы проникаем в это время — 1930-40-х, сливаемся с ним, но где-то на подкорке остается спасительная дверца: автор рассказывает о тех событиях уже из нового времени, а значит, и для читателя есть возможность вернуться.
Остаться навсегда там — сойти с ума, погрузиться без права выхода. Автор позволяет читателю выкарабкаться, он щадит читателя, не стравливает его с оппонентом по другую сторону проволоки, но не устает напоминать: это было, это осталось в моей памяти. Помните об этом, и… принимайте правильные решения. Какие? Александр Файн не занимается дидактикой, не учит, он — показывает. И каждый вправе сам решить для себя — по какую сторону пресловутой проволоки находится он.
Виктор Ерофеев, автор второго вступления к книге, замечает: "Герои (Александра Файна. — Ред.) мрут как мухи. Их даже нет времени пожалеть. Остается только, если выжил, оглянуться в конце собственной жизни и вспомнить". Это не совсем так. То есть, герои, конечно, мрут, но для того, чтобы пожалеть их, автор несколько видоизменяет канву сюжета, давая читателю некоторое время на раздумье, переводит мысли в несколько иное русло, оставляя, меж тем, немного пространства для осмысления произошедшего.
Так, в "Мальчиках с Колымы" подобными "контрапунктами" являются письма героев, разделение повествования на две части, а в самом конце — сухая справка о труде заключенных и лагерях, вклиненная в текст.
В рассказе "Не оступись, доченька" действие начинается с гибели (лейтенанта Ивана, что стало причиной сломавшейся жизни Валентины Ивановны / Дарьи) и заканчивается гибелью (самой Валентины Ивановны / Дарьи, бросившейся под поезд). Но "Оправдание людей", как назвал статью Ерофеев, представляется в своем апофеозе. Смягчается сердце начлага, приблизившего к себе Дарью (междустрочный крик — не безнадежен никто, но не каждый сумеет не прогнуться, не сломаться под нажимом жизни) — под силой любви. Оправдывает (для себя!) самоубийство и Валентина Ивановна, которая, прежде чем броситься под поезд, узнает, чем грозит ее поступок для машиниста. Даже Берзарин (в воплощении иного писателя этот персонаж мог бы предстать отъявленным мерзавцем — приспешник Берии!) показан человеком.
Судить о тех страшных временах нам, молодым, не нюхавшим пороха войны, не знавшим о подчас 16-часовом лагерном рабочем дне, обо всех ужасах и страхах недавней нашей истории — вряд ли возможно. И вряд ли что-то оправдает этот замысел. Но Александр Файн, человек, который не понаслышке знает об этих событиях, который вдохнул ветер самых разных перемен — имеет право. В том числе, и на оправдание людей. Потому что находился — среди них. В каждой строчке своих рассказов и повестей.

Владимир КОРКУНОВ



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.