Гвозди номера № 11 (79), 2011 г.

Антология посвящена поэтам-мастерам, многие из которых ушли из жизни совсем недавно. На черно-белой обложке имена, громкие и не очень, "ушедших-оставшихся" поэтов, как на мемориальной табличке. Всего пятнадцать авторов. Сразу бросаются в глаза Андрей Вознесенский, Геннадий Айги, Татьяна Бек и Белла Ахмадулина. В предисловии подчеркивается, что "практически все стихи (за редким исключением) взяты из журнала "Дети Ра", куда авторы, как правило, сами присылали…".
Сразу вопрос: сколько всего впоследствии выйдет книг антологии, будет ли это серия? Насколько широким, избирательным и неформатным окажется обзор поэтических "секций"? Пролистав первый том, где, кстати, говорится и о втором, что он готовится к печати, уже можно оценить идею и подвижничество составителя. Кроме того, в первом томе, в том же самом предисловии, приводится дополнительный перечень "ушедших" — потенциально его может хватить на несколько книг вперед: "Список поистине бесконечный. Уходят лучшие".
Главная особенность антологии не в композиции, ею, при всем многообразии, удивить практически невозможно. Характерная черта — личное отношение автора-составителя, Евгения Степанова, который подготовил и поместил в книгу эссе-послесловия о каждом из представленных поэтов, независимо от того, был ли он связан с конкретным человеком дружески и творчески, хотя со многими все точно так и обстояло. Поэтому антология мемуаристического типа, но сдержанно откровенная, а "любые мемуары — это, конечно, рассказ о себе. Избежать этого, к сожалению, не получается". Притом заметно, как глубина обнажаемых отношений все-таки сказывается на насыщенности и объеме представленных эссе-послесловий. Главное, что и короткие материалы об авторах трудно назвать сухими.
Эссе о Татьяне Бек и Геннадии Айги, идущие после небольших стихотворных подборок, показались наиболее подробными и любопытными. Выполнены в форме выжимки из дневников и отражают суть взаимовлияний, мотивацию совместной работы, жизненную философию и поэтические принципы. Личности авторов обрисованы старательно, почти скрупулезно: приводятся интервью, отрывки из бесед, телефонных разговоров, даже автографы на подаренных книжках и критические подмечания на полях чужих рукописей, демонстрирующие поэтов не только как поэтов, но и как талантливых читателей. Например: "Божественный обман", "глаза витрин", "над роялем крылья рук" — на мой частный вкус, так нельзя. Нет индивидуальной резкости черт, нет самоиронии или иного прорыва сквозь привычные образы" — Бек о стихах Бершина, однажды предложенных Степановым для публикации в "Дружбе народов". А это отрывок из эссе про Геннадия Айги: "…переживал из-за резких статей в свой адрес. Конечно, расстроился из-за грубого пасквиля в "Литературной газете" Вячеслава Куприянова (накануне юбилея), переживал из-за нападок в "Новом мире"".
Отдельно выделим пока недостаточно известного, но высококлассного поэта Валерия Прокошина, "трагического поэта философского склада", чьи стихи тоже вошли в первый том антологии. "Именно он выразил наше трагическое время наиболее суггестивно и адекватно" — заключает Евгений Степанов в эссе. Стихи Прокошина замечательны своей осязательностью трагического, "эротизмом" переживаемого, а также словесной эквилибристикой, экспериментаторским духом, умением работать в разных жанрах.

Кроме представителей поэтической метрополии, в книгу включены произведения и "судьбы" поэтов русского зарубежья, малоизвестных или совсем незнакомых в современной России.
Некоторые из них так и остались на борту двадцатого столетия, не успели перешагнуть "черту". По стихам Михаила Крепса или Лидии Алексеевой видно, насколько серьезно может быть поставлен вопрос о глубоком литературоведческом подходе. Стихи самобытные, монументально-искренние, загадочно перекликающиеся, часто отобранные составителем по профетическому признаку, версификационно удачные и стилистически проработанные:

Такой книге, даже при учете спорных "фигурантов", необходима общедоступность, она должна попасть в руки к непрофессиональному читателю, который клинически "не знает, что на самом деле происходит в современной поэзии", либо застрял на Серебряном и Золотом веках, либо на хип-хоп-культуре.
Книга пронизана мыслью о неизбежном, в нее заложены примеры борьбы-жизнелюбия и смирения со смертью. Значительная часть этих примеров есть не что иное как аргументы, непременно важные для автора-составителя. Доказательства в пользу пророческого видения или трагического предчувствия, что одно и то же. Поэтому вывод о том, что истинные поэты всегда знают свою судьбу (профетическая функция), выделяется как критерий отличия подлинного.