Владимир Одоевский, кажется, совместил в себе, в алхимическом сосуде собственной личности, столько творческих ипостасей, что ни одно исследование не вместит, тем не менее,
Алла Новикова-Строганова, чьей статьей об Одоевском открывается октябрьский номер «Литературных известий», представляется, сумела разгадать код уникального человека-творца.
Интересно, что в данном номере мало поэзии: плотно представлены рецензии, чье своеобразное искусство подразумевает сочетание наблюдательности и лиричности: так,
Павел Щербаков, анализируя книгу избранного
Уильяма Эрнеста Хенли, переводы из которого исполнены
Алексеем Юрьевым, согласовывает собственный аналитический текст с поэтическим настроем автора, переданным по-русски.
Ольга Ефимова рецензирует «Рассказы и повести»
Ольги Любимовой; Александр Карпенко, рассматривая книгу
Евгения Степанова «Младший брат травы», подчеркивает универсальность и всеотзывчивость поэта, виртуозно совмещающего регулярный рифмованный стих и вести верлибра.
Сборник гражданской лирики
«России дух неистребим» — поэтов МИДа — также рассматривает Павел Щербаков.
Свежи и светлы две сказки Щербакова, представленные газетой; и элемент притчи, вплетенный в обе золотящимися волокнами мудрости, ярко вспыхивает — при внимательном погружении в предложенный мир.
Неожиданный поворот: газета, ориентированная на рафинированные высоты словесного творчества, представляет детектив
Нелли Копейкиной «Солдатик». Впрочем, и детектив может сплетаться из чудесно выверенных, вполне поэтически звучащих фраз-строчек, и, хотя сюжет играет определенную роль, главное, представляется, остается слову: его звучанию, ракурсам, миротворящим возможностям.
Поэтическая осень
Марины Москалевой раскрывается плавной вибрацией строк:
Осень поэту — сестра и мачеха.
Красная смерть на миру.
Сладко и аутентично плачется
В городе — на ветру.
Лист под ногой — иллюстрация тления
И суеты сует.
«Так-то вот толпы и топчут гения!» —
Нервно бубнит поэт.
Интересно совмещается внешний мир, орнаментами осени украшенный, и попытка постижения кода бытия.
Мир притчи вспыхивает поэтической игрой поэта:
