Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 07 (75), 2011 г.



Сараевские Дни Поэзии — говоря на языке сердца…

Началось все с того, что вылет моего пересадочного самолета из Белграда задержали на две минуты — решали, пускать меня в Боснию и Герцеговину или не пускать. Видимо, обычный вид человека из России с пригласительным письмом в руках на поэтический фестиваль с образом Пушкина или Есенина ничего общего не имел и доверия, соответственно, не внушал. А может им, сотрудникам отдела пограничного контроля, и не известен ни Пушкин, ни Есенин. Так или иначе, пустили, и в Сараево я прибыл.

Международный поэтический фестиваль, на который ежегодно съезжаются поэты из самых разных стран, так и называется "Сараевские Дни Поэзии". Эти дни приходятся на середину мая, в нынешнем году Фестиваль проходил с 11 по 18 мая — восемь дней, заполненных различными литературными мероприятиями и хорошей поэзей. Если бы не доброе участие в моей творческой судьбе Вячеслава Глебовича Куприянова, такого бы случая на мою долю и не выпало. А в этом году Фестиваль отмечал 50-летие. К чести его устроителей он не прерывался даже в период войны 1992-1995 годов, разрушения от которой и по сей день еще видны в боснийских городах.

* * *

Спросили меня на войне, смог бы
и я убить…

Смог бы, смог, сказал я.
Я бы точно вставил пулю
в ствол винтовки, и три, и четыре,
и сотню пуль, если надо.
Долго бы, долго целился в цель
и выстрелил по мужски.

Правда, не знаю, как бы
я мог быть уверен,
что с другой стороны
не стоял бы я?

Так написал о том времени непосредственный ее очевидец, поэт и организатор этого Фестиваля Хаджем Хайдаревич в своем стихотворении "Беженец, 1992". Но пока политика и войны людей разъединяют, творчество их соединяет: на Днях Поэзии соседствовали друг с другом авторы из Сербии и Боснии, Австрии и Словении, Хорватии и Македонии, Румынии и Венгрии, Турции и Армении, Кипра и Мальты, Германии и России, Иордана и США — не менее шестидесяти имен из более чем двадцати стран — всех не перечислить. Поэты разных национальностей, вероисповеданий и цвета кожи здесь читали свои стихи и старались слушать стихи других, даже если они звучали на разных языках — благо в помощь нам были даны переводчики, которые очень старались (а поэты — народ сложный).

Первыми, с кем мне выпало познакомиться, были поэтессы Эрминэ Навасардян из Армении и Корнелия Маркс из Германии, которая к тому же переводчик с боснийского на немецкий. Весь облик и скромные манеры Корнелии даже прохожему на улице могут сказать, какого предназначения перед ним человек. В ее взгляде можно было прочитать, как даже за чашечкой утреннего кофе она вспоминала о своем недавнем "Визите к Гёте" — таково название ее стихотворения, — проговаривая его про себя:

Расскажи мне, как это было, Зулейка,
как сильно ты любила твоего поэта,
что даже твоя улыбка,
которую ты не успела подарить ему,
растерянная нежная ласка твоей руки
и поцелуи, выдохнутые в пустоту,
к темному янтарю текли
таинственных стихов,
и так они стали символом вашей любви,
где каждый слог — мгновенье взгляда,
каждая рифма — удар сердца,
каждая метафора — иероглиф вашей страсти.

Экспонаты в литературном музее, безмолвные и участливые одновременно,
шептали мне хором, держи его крепко, не отпускай…
И вот, среди стеклянных витрин, старых письменных столов и часов
я вдруг заглядываю в каштановую глубину его глаз
и пожимаю тихо теплую ладонь поэта.

Сами чтения проходили в нескольких городах и порою одновременно. Формат данного Фестиваля строится так, что поэтов разбивают на группы и направляют в другие города и веси страны выступать перед самой разной публикой: от школьников и студентов до представителей местных администраций.

Первым пунктом назначения для моей первой группы был небольшой городок Челич, где к нашим чтениям присоединился уроженец этого города и самый молодой участник Фестиваля, но уже серьезный автор, — всего-то 15-ти лет. По окончании выступления каждому подарили в дорогу по небольшой корзинке уже зрелой клубники, которой знамениты эти места. Наслаждаясь ягодой (вот так просто клубника и называется на боснийском), мы и не заметили, как через несколько часов прибыли в окружной город Брчко. Выступление в нем запомнилось небольшим помещением, заполненным до отказа учениками местного колледжа, в котором, оказывается, преподают и русский, что для стран бывшей Югославии, в общем-то, сейчас не частое явление. В свою очередь и я поучился здесь читать свои стихи на боснийском, здешние профессора не были ко мне строги и даже расцеловали. В этом же городе должна была состояться встреча и с переводчиком моих стихов Жарко Миленичем, но по иронии судьбы он в это время был как раз в России. Позже, на вечернем ужине, поэт Миро Петрович — обладатель неординарного чувства юмора и таких же усов, напоминавших мне не то Тараса Шевченко, не то Ницше, испытывал на нас математические фокусы с числами. На русском поэте фокус почему-то не сработал, что немало озадачило боснийца.

На следующий день по дороге обратно нашу группу поэтов пригласил мэр достаточно крупного промышленного города Тузлы, также известного своим парком для детей с солеными рукотворными озерами. Пригласил просто так, для души: пообщаться, чаю попить в укромном кафе, расположенном в этом самом парке. Мэр оказался тоже человеком творческим — он прозаик; в Тузле, кстати говоря, есть свой ежегодный фестиваль прозы. Вот такие там мэры.

По возвращению в Сараево нас ждала церемония награждения премией, которой Фестиваль, начиная с 1999 года, стал отмечать одного из лучших участников. До начала церемонии я познакомился с детским писателем из Сербии Иваном Баленовичем (автором книги "Принц Хьюмораби из Плюсопотамии"), прекрасно говорящем на русском и любящем, между прочим, наши дворовые и блатные песни, в чем сходится с Эдуардом Успенским, автором "Чебурашки". На самом вечере вначале выступили некоторые из лауреатов прошлых лет. Один из них — словенский поэт Борис А. Новак, чья книга оказалась в числе моих фестивальных трофеев. Некоторые стихи из нее я перевел для себя с большим удовольствием:

* * *

Если ты мыслитель,
между буквой и духом выбери дух,
если дух настоящий,
то и буква будет правильной.

Если ты поэт,
Между буквой и духом
выбери букву:
Если буква правильная,
и дух будет настоящим.

Если ты духовник,
между буквой и духом
выбери сердце.

Лауреатом в этом году стал гражданин США Чарльз Симич, уроженец Сербии, но с детства живущий в Америке. Чарльз Симич не простой, но интересный поэт — некоторые строки, словно мазки кисти, рисующие свой собственный образ, но складывающиеся в одну общую картину. Неравнодушный к бедам земли предков, не миновал и он темы войны в своих весьма необычных стихах:

* * *

Моя мать была косой из черного дыма.
Она носила меня согнутого над горящими городами.
Небо было пустым и ветреным местом для детских игр.
Мы встретили многих других похожих на нас. Они пытались одеть пальто руками из дыма.
Всевышние небеса были переполнены маленькими, скрюченными, глухими ушами вместо звезд.

Действительно, множество городов и целые селения были разрушены в ходе военных действий. Видимо, пока не восстановлено последнее здание, пока последние следы от пуль на стенах не заделаны, а боль от потерь еще преодолевается в сердцах людей, эхо взрывов еще будет отзываться в их серцах. А поэты самых разных стран будут это слышать и будут об этом писать в своих стихах. О том же читала и испанопишущая американка Марйори Агосин, о том же высказано в целой поэме Миле Стоича (поэта из Сараево).

Но все это было уже в следующей остановке на нашем пути — в городе Мостаре, расположенном в области, носящей историческое название Герцеговина, — втором по величине городе страны. Очень живописный сам по себе, он раскинулся на скалистых берегах реки бирюзового цвета — Неретвы. Это практически юг страны и самое жаркое ее место; в двух часах езды можно было бы освежиться в волнах Адриатического моря, но здесь мы рады были любой тени. Собранная группа в этой поездке оказалась наиболее многочисленной и полной новыми для меня лицами и именами. Среди всех нас, конечно же, выгодно выделялся Тарек Эльтайэп — чернокожий суданец, ныне профессор одного из венских университетов. В глазах этого статного, скромного и очень доброго человека можно было прочесть о многих трудностях, выпавших на его долю в жизни.

ЧЕРНЫЙ

Я переплывал реку.
Когда я достиг берега, я стал черным.
Я позвал товарища с берега:
"Водичка хороша! Давай сюда!"

Мой цвет уже успел его испугать, но он не проронил ни слова.
Я звал его; он что-то бормотал в ответ,
но ветер только доносил обрывки его слов.
Я звал его, но он боялся моего цвета, он не хотел меня слушать,
он забывал о нашем былом.

Каждый год я спускаюсь к реке,
я ищу его среди всех этих лиц,
я должен вернуться к нему.
Но я боюсь потерять свой истинный цвет
и чувства.

Здесь же над рекою высится знаменитый выгнутый, словно горб верблюда, мостарский "Стари-мост" постройки XVI века. Визитная карточка города, да и страны, он входит в список культурного наследия ЮНЕСКО. В 1993 году мост был практически разрушен артиллерийскими снарядами и восстановлен только десятилетие спустя. Но теперь каждое лето здесь проходит фестиваль прыгунов в воду, а сам Мост стал символом наступившего, но все еще хрупкого мира. История Балкан — это вообще история множества народов, приходивших на эти земли: кто-то оставался, кто-то погибал, кто-то уходил дальше. Близлежащие к Мостару исторические места, такие как крепость Благая на вершине скалы, могут еще рассказать и о приходе первых османцев в эти края: взяв крепость, они все же не стали ее разрушать. Словно проживая те времена, во мне эхом отражается стихотворение Эрминэ Навасардян под названием "Мы", которое она на Фестивале не читала, но которое мне теперь знакомо, да и чувства эти, пожалуй, будут знакомы любому, кто хоть раз бывал в горах:

МЫ

В расщепленном небе
кажется
воспаряют
наши мечты,

На краю синевы
кажется
очерчиваются
наши печали,

В верозвучной дали
кажется
воскрешаются
наши надежды,

Но в горниле
блужданий
опустошаются
наши души.

В Мостаре и его окрестностях мы провели два дня. Могу теперь сказать, что это были одни из самых лучших дней Фестиваля. Да и выступление здесь для меня оказалось наиболее успешным. Потом очень многие представители старшего поколения из славянских стран то приветствовали меня цитатами наших классиков, то запевали наши народные песни — так в свое время им преподавали в школах русский язык, и теперь они могут дать фору многим нашим сегодняшним школьникам и даже мне, счастливо не подпавшему под эпоху ЕГЭ. Запомнилось и вечернее посещение уникальной библиотеки при католическом храме, во дворе которого нас потом чествовали благородным вином и местными закусками.

В день отъезда из Мостара нас принял на своей вилле один из местных бизнесменов, не чуждый высокого слога, о чем свидетельствовала вместительная крытая терраса с театральными подмостками (вот такие там бизнесмены). На этой небольшой сцене и была прочитана драматическая поэма Мила Стоича его супругой и актрисой — женщиной, как мне виделось, с такими русскими глазами и таким русским выражением лица! Да, я здесь не чувствовал себя чужим. Позже в саду с небольшой речушкой на территории этой виллы поэты разглядывали сюрреалистические скульптуры, наслаждались ароматом цветов и букетами вин, нежились в тени акаций и мяли газоны. А Корнелия, видимо, снова обращалась к Гёте…

Вспомнилось, как за день до этого за утренним столом я оказался рядом с супругами Думитру М. Ионом и Каролиной Илика, — поэтами из Румынии. Знай я тогда все их заслуги в литературе, скорее всего, стушевался бы и может даже не подсел за их стол. Каково же было мое удивление, когда в ответ на мой совершенно несуразный английский я услышал хорошую русскую речь от Иона. Каролина Илика — в прошлом дипломат в Македонии, Думитру М. Ион — Председатель румынского международного поэтического фестиваля в Куртя де Арджеш, оба переведены на десятки языков. И вот сейчас в автобусе по дороге из Мостара я читал на русском "Несовершенные сонеты" (название книги) Каролины Илики, получая совершенную картину цветения словно родного сада:

СТАРОЕ СЛИВОВОЕ ДЕРЕВО

Как сливовое дерево цветет!
Как будто что-то ведает о смерти.
Но вы ему, пожалуйста, не верьте —
Сияет счастьем листьев переплет.

Когда в близи на дерево глядишь,
То кажется: оно уже в могиле.
Но отойди ты от него на милю,
Увидишь девочку и замолчишь.

Так юность свято в ней благоухает,
Что запахи пьянее, чем вино.
Любовь и вера для нее одно.

И дерзость перед нею замолкает,
И у мужчины в сердце воскресает
Надежда, позабытая давно.

Перевод Максима Замшева

Помимо чтения стихов последние дни Фестиваля в Сараево были отданы под доклады и обсуждения в стенах различных университетов, и, конечно же, под встречи с переводчиками стихов. Посчастливилось поучаствовать в этом деле и мне. Приобщение к переводу началось с того, что очередной наш десант держал свое поэтическое слово перед студентами спортивного колледжа в одном из пригородов Сараево с символичным для русского уха названием Добринья. Брали поэты талантом, вышли без потерь. Мне перед этой дружной аудиторией было, пожалуй, полегче остальных, так как меня поддерживал Фикрет Цацан — поэт, сильный и при этом интересный теоретик, и не ошибусь, если скажу, — самый продуктивный мастер перевода с русского на хорватский. В готовящейся им к скорому выходу в Загребе "Антологии русской поэзии" будут охвачены практически все имена, которыми мы сегодня так гордимся: от Державина и Пушкина до шестидесятников и даже до русских постмодернистов. На следующий день наше общение состоялось уже в Боснийском Институте — так называется сараевский центр исламской культуры. В зале, где были развешены картины мусульманских художников, я присутствовал на переводческом мастер-классе и стал свидетелем того, с какой скрупулезностью Фикрет Цацан подходит к своему делу, стараясь максимально точно передать все аспекты оригинального произведения. Здесь на стихах друг друга мы постигали азы перевода, результаты которого потом сами же и представляли на торжественном заключительном вечере Сараевских Дней Поэзии. Мне досталось стихотворение боснийской поэтессы Федилы Нура Хавер:

ЧЕРНОТА ПОД НОГТЯМИ

Вы были чернотой под ногтями
у Творца.
Речь вас озарила.
И увидел Господь
что вы сами стали светом,
и изрек Он:
Смотрите, я создал свет
из черноты
под ногтями.
Так и зовитесь Поэтами. И не
связывайте
светом своим никогда
четыре стихии земные, дабы чернота
не опустилась на этот мир.

В завершении не могу не обратиться к словам русского мыслителя Вернадского, благодаря которому в наш обиход вошло понятие "ноосфера" (в буквальном значении с греческого — сфера разума). Он писал: "…в биосфере существует великая геологическая, быть может, космическая сила, планетное действие которой обычно не принимается во внимание в представлениях о космосе… Эта сила есть разум человека, устремленная и организованная воля его как существа общественного". Говоря иначе, то, как мы мыслим, какие чувства выражаем с помощью слова, какие намерения вкладываем в слово, имеет свое влияние на нас самих, на состояние нашего общества, а значит, и мира в целом. Давно известно, что словом мы не только можем описывать окружение, но и изменять его и себя вместе с ним. Продолжая недооценивать этот фактор, пользуясь техническим прогрессом, каждый из нас рискует так и остаться в эпохе гуманитарного варварства, в котором, как очень часто мы можем убеждаться, все и пребываем пока.

А вместе с этим, как бы мне самому этого ни хотелось, встает и вопрос ответственности писателя-"инженера человеческих душ". Когда мы говорим, что поэт ни перед кем не отвечает, тем самым мы отказываем поэту в поступке. Если сегодня на фоне огромного количества самих пишущих можно наблюдать отсутствие интереса читателя, значит, нет этого поступка поэта. Поступка достучаться до читателя (и отвОрится), поступка заставить читателя мыслить. Чтобы перестать быть поэтом, не обязательно перестать писать. Но чтобы перестать быть читателем, надо перестать мыслить.

А хорошая поэзия заставляет задумываться над многими вещами, значит, и открывать для себя многие вещи. Как говорил Гёте, поэту не обязательно пережить самому то, о чем он пишет, он обладает этим знанием изначально. Но когда мы говорим о человеческих предрассудках, последствия которых поэт испытал на себе, то порою лучше узнать об этом из строк поэта, чем испытать на собственной шкуре, каково, например, быть чернокожим. Возможно, что с помощью стихов кто-то сумеет понять, что важнее не цвет кожи, а цвет души, которым она окрашивается от собственных проступков и страхов. Солдату лучше поверить поэту на слово, потому что ни один генерал не скажет ему то, что может сказать поэт. И если пуля поражает свою цель через расстояния, то слово — может достичь и через время. И вполне вероятно, что стихи могут помочь понять, что целясь из ружья в другого, вы тем самым целитесь в самого себя. И хорошо, что благодаря поэзии мы все еще умеем говорить о любви к природе и друг другу. Значит, любовь еще побеждает в нас самих, помогая пережить даже братоубийственные войны.

И вот на Фестивале поэзии в Сараево каждый из участников представлял свой родной город, как я представлял Обнинск. Каждый из участников здесь представлял свою страну, как я представлял Россию. Все вместе мы представляли нечто общечеловеческое. Здесь, на международном фестивале, я, как нигде, мог почувствовать, что значит быть частичкой общечеловеческого, частичкой ноосферы — и это чувство реальное. Ощутить это самой кожей — счастье! Передать это читателю — ответственность.

…Когда-то я учился на техническом факультете Обнинского Института Атомной Энергетики, где имел случай убедиться, что одними из самых искренних ценителей поэзии являются математики. Теперь я понимаю, почему (автор улыбнулся). Слово — это инструмент разума. Его можно заточить с точностью математической логики. А поэзия — это инструмент сердца!..

Мы, разноязыкие, можем, миновав предубеждения, пройдя сквозь границы, так надежно нас разъединяющие, преодолеть эту пропасть расколовшегося мира словно по мосту и пожать друг другу руки, достаточно лишь заговорить на языке сердца, слушать язык сердца другого, слышать.

Автор статьи выражает свою признательность Фикрету Цацану за помощь в переводах с хорватского, Лейле Чорич — с боснийского, Ксении Керн — с английского, Вячеславу Куприянову — с немецкого.

Евгений М' АРТ



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.