Гвозди номера № 2 (212), 2023 г.

Если день, то голубых стрекоз!
Если ночь, то аромат лаванды!
Крымский зной рассеян, и веранда
остывает под гуденье ос.
Если вечер, значит тихий плес,
блеск волны и долгий взгляд с обрыва.
Что бы ни случилось, будем живы!
Над обрывом много, много звезд.

Дождливо и весело!
И катятся листья, смеясь!
Забавная песенка
про листья, про слякоть и грязь.
Сентябрьские проводы,
угасших надежд угольки…
Вы заново молоды!
Вы только в начале строки!
Миг переживания
растянут на целый роман!
Туман мироздания
укутан в мой личный туман.
В нем рифмы купаются
и славят земную юдоль,
и не возвращаются
ни горечь обиды, ни боль!
На краешке осени,
от бешеных схваток вдали,
стою там, где бросили
пригоршню счастливой земли.

Я люблю тебя.
Я очень люблю тебя.
Я очень высокое небо держу над твоей судьбой. –
Чтоб был живой
на планете давно больной,
чтоб, став звездой,
летал, как и я.

Белый свет не мил?
Добавлю чуть-чуть чернил!
Стихи — это чудо! Пусть будут, покуда хватает сил.
Уж сколько лет
единственный мой сонет
находит след
угасших светил.

Я спущусь к тебе.
Ненадолго спущусь к тебе.
Ты вырастишь сад белых яблонь и в доме из лепестков
услышишь, как
пробегает за тактом такт,
и гул токкат,
и шорох веков.

Ну, а мне пора
пройтись по параболе —
к вершине — сквозь зори — по снежному полю —
                                                                                   по январю!
Но и на краю,
прощаясь, скажу «Люблю»,
и прекрасно, что есть кому
сказать «Я люблю».

Надежное прошлое — не ускользнет, не предаст!
Предавший и преданный в нем, словно в доме соседи,
приятельствуют, расположены к мирной беседе,
и, судя по речи, давно позабыли про нас.

Целебное прошлое! Больше не нужно лекарств!
Сокрытое там, за серебряной перегородкой,
при взгляде извне представляется легким и кротким.
А к будущему никогда не отыщешь лекал.

Веселое прошлое! Лютня шестнадцати струн
поет «Аллилуйя»! На скорби наложено вето.
Зачем ты сжимаешь в руках эту капсулу с ветром?
Отдай дуновенье кастальской мелодии струй!

Уж виден последнего прошлого грустный рубеж,
и что-то такое родное уходит, уходит…
Вкусить молодильного яблока  детство приходит
и плачет зачем-то, по воздуху циркулем водит.
Но все не кончается время последних надежд.

Если бы в нашей истории было начало,
если бы время качалось с другой амплитудой,
линия жизни была б уподоблена чуду
детских качелей: спуск вниз вовсе не означал бы
близость земли, а напротив — движение снова
вверх! Там минуты не сетуют на быстротечность,
ибо их нет, только изредка чувствуют плечи
прикосновенье чего-то, чего-то иного,
сотканного из предутренней пены тумана,
перевернувшего мир миражей и реалий.
Хочешь, поднимемся? Там мы еще не бывали!
Пахнет цветами и медом небесная манна.
Суть расстоянья — в его сокращении. Горько
это признать лишь в движении прямолинейном,
годы захватывать в плен, словно в битве трофеи,
и удивленно подсчитывать: сколько их, сколько!
Но и на этом пути мер и ограничений,
как запоздалое солнце над пасмурной пылью,
вспыхнет любовь, разгорится, поднимет на крыльях!
Вспыхнет любовь и сметет все иные значенья!
Узкая тропка в горах, берег моря вечерний,
сонный баркас без матросов и без пассажиров…
Время ловили сетями и так пережили
семьдесят весен, а нынче встречаем сочельник.
Светят фонарики прошлого. Воображенье
живо рисует загадочный возраст молчанья.
Если бы в нашей истории было начало,
как бы баюкали звезды твое отраженье.

Я состою из всех моих друзей.
Из профиля любимого. Из тайны,
соединившей нас как бы случайно
на краткий миг или на много дней.

Я состою из черно-белых нот,
из букв дождя, из снежных многоточий,
из солнца, зародившегося ночью,
из ночи, ожидающей восход.

И листья возвращаются к стволам.
И жизнь складывается, как пазл.
Приходит невообразимый праздник,
где дирижером музыка сама.