Гвозди номера № 12 (210), 2022 г.

В отрочестве я играл в ансамбле аккордеонистов‑баянистов при Доме пионеров и школьников в Кузьминках. Выступали мы в основном в кинотеатрах. Исполняли Глинку и Чайковского, народные мелодии. А мечтал я стать тапером в ресторане. Тепло, уютно, сытно. Вокруг красивые девушки.
Я и сейчас мечтаю стать тапером. Тепло, уютно, сытно. Вокруг красивые девушки.

Я бы также хотел быть актером. Исполнителем комичных ролей. Как, например, мой кумир Фрунзик Мкртчян. Мне кажется, я бы всех смешил. Режиссер Володя Панжев, когда снимал меня в фильме «Укус скорпиона», дал мне именно комическую роль. Я так был счастлив.

Жизнь переходит в смерть. Смерть переходит в жизнь. Огонь горит.

Чуть-чуть ускорил шаг — перешел кому-то дорогу.

Что-то воспринимать всерьез на земле — проявлять чудеса наивности.

Ничего не удержать в руках. Ничего не сохранить. Никакого смысла в жизни нет, если не понимать, что человечество едино. Бессмертие — здесь. …Сны человеческие — реальность.

Однажды в деревне, на «картошке», на первом курсе института, я работал возницей в колхозе. Развозил молоко. Умел запрягать и распрягать лошадь. Поначалу мне это нравилось, а потом надоело.

Помню в детстве цыганский табор на Ждановской (нынешнее Выхино). Сейчас на этом месте у меня склад.

Логика Христа понятна. Раздать все без остатка нищим. Это, действительно, единственный способ все сохранить. Но к такому пониманию мы придем навряд ли. Люди думают, что пришли на землю навсегда.

Есть вещи, о которых я никогда не напишу.

Александр Яковлевич Розенбаум рассказал мне однажды (лет двадцать назад) такой анекдот.
Музыканты попали на тот свет. Их встречает местный служащий.
— Вы кто такие? Куда вам?
Они отвечают:
— Мы музыканты, хотим в рай.
Служащий удивляется:
— Указаний на ваш счет сверху не поступало. Да и музыкантов мы в рай не берем.
Потом уточняет:
— А вы какие музыканты? В каком ансамбле играете?
Они отвечают:
— Мы из группы (я тут не буду называть коллектив, который упомянул Александр Яковлевич, чтобы его не подставлять).
Служащий:
— А… Понятно. Так вы, ребята, не музыканты. Нет проблем — проходите в рай…

До пятидесяти лет приобретаешь. После пятидесяти — раздаешь. То, что казалось ценным, не стоит ни гроша.

Мой брат был книжник, читал с утра до ночи. И мама была книжницей. И отец — книжник, постоянно покупает и читает книги. А я в детстве читать не любил. Я играл в хоккей, футбол. Занимался боксом. В общем, в семье не без урода. Но потом и я стал книжником.

Еще в школе я понял: пожилые люди, когда беседуют с молодыми, энергию забирают. Это правда. Но правда и то, что они дают мудрость.

Первый поцелуй. Последний вздох. Нет, не последний.

То, что будет еще одна (или несколько!) попытка реализоваться в земной жизни, мне ясно.
Я слишком несовершенен, примитивен. При этом, как ни странно, я становлюсь с годами лучше. Прогресс есть. И я вижу, куда можно развиваться.
В этой земной жизни я абсолютных результатов не достигну.
Будет, будет еще одна попытка…

Земное бессмертие, о котором так многие мечтали и мечтают, на мой взгляд, лишено здравого смысла. Представьте себе, например, вы бессмертны, а ваши родные и друзья нет. Это, по-моему, было бы ужасно.
Допустим, бессмертны все. Тоже плохо. Все негодяи останутся.
Да и зачем оно, бессмертие?
Господь дал нам счастье взглянуть на этот мир.
Взглянули. Многое понятно.
А смерть — это запредельное чудо в ы с ш е г о познания.
Что там? За дверью?

Цареубийца Юровский имел одну группу крови с Иудой. А император Николай — одну группу крови с Христом. …Небесное бессмертие как объективная реальность.

Мир податлив и равнодушен. И можно стать, кем захочешь. И можно брать все, что ты хочешь. Приходи — и бери.

Мгновение, растянувшее на век, я не знаю, что еще сказать о собственной жизни.

Любимые братья и сестры мои, вы хотите революций? Вы хотите, чтобы бедные стали еще беднее, а богатые еще богаче? Вы хотите, чтобы вас в очередной раз обманули? Вы хотите, чтобы вас звали на баррикады люди, которые хорошо балакают на английском языке, неплохо живут за границей и говорят от имени всего народа?
Любимые братья и сестры мои, вы хотите, чтобы пришла новая власть, еще более жадная и наглая? (А хорошей власти, по моим наблюдениям, не бывает.) Вы хотите перемен? Но каких? Неужели вы думаете, что завтра — в одночасье — все может измениться — и потекут молочные реки вдоль кисельных берегов, и с неба посыплются бесплатные коврижки? Любимые братья и сестры мои, вы мне скажете, что я ничего не понимаю, что я последний придурок и т. п.
Возможно, вы правы. Но я очень давно живу на земле, видел разные революции, видел разных харизматичных вождей, которые оказывались на поверку обычными демагогами и очень большими любителями денег. Любимые братья и сестры мои, революции не могут принести счастья простым людям.
Есть только один путь — эволюционный. Если ежедневно, ежеминутно, ежесекундно делать свое дело, шаг за шагом идти вперед, только тогда жизнь будет улучшаться. Перепрыгнуть сразу через несколько ступенек у всех не получится. Я никогда и никому не даю никаких советов, никогда и никого не учу жизни, но я всегда делюсь своим опытом, своими размышлениями.
Еще раз повторю — допускаю, что я во всем не прав.
Но и промолчать сейчас не считаю возможным.

Когда я смотрел фильм «Коммунист», я думал об Иисусе Христе.
Кстати, Евгений Урбанский, который сыграл в этом великом фильме главную роль, погиб в 33 года…

Подлец? Нет, не подлец, но человек, совершивший подлый поступок.
Добряк? Нет, не добряк, но человек, сделавший доброе дело.
Теперь я хорошо знаю, что нельзя никому дать исчерпывающую характеристику.

Разместил стихотворение в социальной сети — получил пять лайков.
Разместил фото пушистого котика — получил сто пятьдесят лайков.
А что? Все правильно. Мне тоже пушистый котик нравится больше, чем собственные стихи.

Если ругают, значит, будут хвалить. Если хвалят, значит, будут ругать. Если не замечают сейчас, значит, заметят потом. Если ты веришь кому-то больше чем самому себе, займись каким-нибудь другим делом.

— Иногда я стихи не записываю, — сказала мне много лет назад гениальная Лена Кацюба, Царствие ей Небесное! — Если они появились в голове, значит, уже есть в ноосфере.
Все верно.

Глаза в электричке, в которых одна боль. Глаза смотрят в глаза.

Если душа бессмертна, значит — страдания не закончатся никогда. Так?
Это хорошо, что я ничего в этой жизни не понимаю.

В доме у меня четыре кошки. Лечат меня, когда я заболеваю. Почти как бригада скорой помощи.

Отец Пикассо любил рисовать голубей. Отрезал у голубей лапки, прибивал их к стене и рисовал, рисовал… Добивался сходства… Он очень старался.
Но выдающимся художником он не стал. И не мог стать.

Лечился. Принимал лекарства. Боролся за жизнь. Выжил.
А зачем?
Впрочем, я знаю — зачем. Чтобы помогать родным и близким.

Жизнь не стихотворение. Переписать нельзя.

Я знаю много людей, которые не пишут стихов, но — поэты.
Я знаю много людей, которые пишут стихи, но — не поэты.
Впрочем, о чем знаешь — лучше помалкивать — дабы не получить лишних тумаков.

Время стучит по виску молоточком: тут-тук, тук-тук. Куда ни бросишь взор — всюду боль. Память кровоточива.
Чем человек чище, тем больше у него грехов.
Я надеюсь: никому и ничего не надо объяснять.

Страшно не то, что любой графоман теперь может напечатать что угодно.
Страшно, что любой небедный графоман теперь частенько нанимает пишущего пиар-менеджера, который строчит о нем хвалебные статьи, а то и книги.
Современный литературный процесс как тотальная гибельная ложь.
Индустрия лжи приобрела какие-то невиданные масштабы.

Кошка Монро ловит все, что шевелится. Как выглядят мыши — я уже забыл. Птички тоже стараются облетать мой участок.
Теперь кошка стала ловить бабочек. Но бабочку поймать не так просто, она порхает и порхает… Кошка прыгает, а бабочка улетает.
Я так радуюсь, когда бабочка улетает, выскальзывает из лап неугомонной кошки…

Тридцать пять лет назад руководитель моей студенческой практики Владимир Николаевич Вигилянский устроил меня на работу редактором в отдел литературы и искусства еженедельника «Семья». Отделом тогда руководил прекрасный поэт и журналист Михаил Константинович Поздняев, который вскорости стал моим другом; мы вместе проработали пять лет…
С тех пор я занимаюсь редакторско-издательской деятельностью.
Привык к этой работе: авторы, верстки, книги, газеты, журналы, типографии, магазины и т. п.
У меня складывается впечатление, что и потом — после ухода в мир иной — я буду заниматься похожим делом. Возможно, буду издавать какую-нибудь небесную газету под условным названием «Вестник Архангела Михаила». Там, конечно, тоже будет Литературная страница, где я не премину печатать стихи ангелов. Стихи, я думаю, будут плохие, но это не важно. Важно, чтобы люди (души) были хорошие. А вообще, хорошие стихи, как правило, пишут люди скандальные, странные, обладающие весьма подвижной психикой и т. п.
Если же я окажусь там, где оказаться не очень хотелось бы, то придется издавать газету под условным названием «Вестник Бабы Яги». И там я, конечно, тоже открою Литературную страницу. И напечатаю много хороших стихов этих скандальных, странных людей, обладающих весьма подвижной психикой. Литературная страница в «Вестнике Бабы Яги» будет ударной.
А пока все-таки хотелось бы еще пожить. Здесь у меня тоже много самых различных авторов.

Несколько месяцев не пишу стихов. Наконец-то хоть отчасти стал ощущать себя поэтом.

Раз-два — и осень. Раз-два — и зима. Раз-два — и я опять не успел сказать тебе самое главное.
Впрочем, иногда говорить необязательно.

Постоянно думаю о гениальном и любимейшем фильме «Старший сын», который в 1975 году снял Виталий Мельников по пьесе Александра Вампилова. Что получается? А получается, что наивный, чудаковатый (на первый взгляд) пожилой провинциальный музыкант Андрей Григорьевич Сарафанов, верящий — сразу, не раздумывая, до глубины души! — в чудо, о котором ему рассказывает обманщик, оказывается на 100% прав. Да, Сарафанов прав. Любовь в самом деле творит чудеса. Любовь в самом деле Бог. Любовь в самом деле доказывает, что все мы — единый организм. Ведь ясно, что герой Караченцова (Володя Бусыгин) останется в доме Сарафановых, ясно, что женится на красивой и доброй дочке Сарафанова Нине, ясно, что он действительно его старший сын. И обманщик Володя, преображенный любовью, становится замечательным и родным человеком для необычной и высокой семьи.
Старший сын — это не только Володя Бусыгин. Я думаю, что старший сын — это и сам Андрей Григорьевич Сарафанов. Старший сын Всевышнего. Для Небесного Отца мы все дети, мы все родные… Все родные… Я думаю, что гениальный Вампилов и такой смысл закладывал в свою пьесу.

Мои близкие родственники живут в Москве и Сибири, на Тамбовщине и в Белоруссии, в Германии и Англии, в Латвии и Голландии, на Шри-Ланке и в Канаде…
Все эти люди занимаются самыми разными делами. Кто-то преподает в вузе, кто-то играет в театре, кто-то возглавляет туристическое агентство, кто-то работает в риелторской фирме и т. д.
Я точно не знаю, но, по-моему, никто из них не пишет стихи. Стихи пишу я.
И вот когда я пишу стихи, я думаю и о них, о своих многочисленных родственниках различных национальностей. Я думаю о том, что я голос нашей общей крови.

Маленькие игручие рыбки, которые плещутся в Босфоре, мне почему-то интереснее всех османских дворцов, стоящих вдоль побережья.

Берлин, 2021. Мама спрашивает четырехлетнего Макса в зоопарке:
— Кто тебе больше всего понравился?
Макс — мой замечательный внук — отвечает:
— Люди.

Я сидел вечером после работы на скамеечке в районе Пушкинской площади. Устал. Никуда идти не хотелось. Ворох проблем, который обрушился на меня в последнее время, тяготил сознание. Я сидел и думал, как мне жить дальше.
На соседней скамеечке расположилась группа молодых девушек — лет двадцати трех-двадцати пяти. Они бойко и довольно громко щебетали о чем-то своем. Я невольно прислушался. Один монолог меня особенно позабавил.
— Ну что за мужики пошли, — возмущалась девушка лет двадцати пяти. — Проку от них никакого. Я больше ни одного мужика к себе в дом не пущу. Иначе — будет холодильником греметь, пиво пить, пердеть и вонять!
После таких слов я удивленно повернул голову в сторону говорящей. Она немножко смутилась и сказала еще более интересную фразу:
— Дедушка, это я молодежь имею ввиду, а ваше поколение я уважаю.
Я улыбнулся. Пошел в киоск на Пушкинской площади и купил всем девчонкам по букету цветов — по букету красивых красных тюльпанов.
Девушки были очень удивлены и довольны.
История абсолютно реальная.

Человек — грешный, уставший, печальный — входит в море.
И море дает силы и смывает грехи. И человек растворяется в море и плывет в сторону древнего Несебра, которому три тысячи лет. Человек сливается с линией горизонта и уже неотделим от моря и неба.

Июль, 2021. Стою в центре Стамбула. Вижу: идут две молоденькие женщины в парандже, везут маленьких детей в колясках.
Ну, что ж, привычная стамбульская зарисовка.
Вдруг слышу и не верю своим ушам:
— Прикольно, блин, — говорит одна женщина в парандже другой, — прогноз погоды опять дали неточный. Когда же кончится эта жарища?
Вообще, русский язык в Стамбуле звучит повсюду. И в магазинах на каждом углу надписи на русском языке.
Я часто бывал в Стамбуле в девяностые годы. И тогда здесь было много русских (русскоязычных), и сейчас хватает.
А тогда, в 2021 году, мы были в Стамбуле вместе с Наташей, моей незабвенной Наташей. И это было счастье.

Одиннадцатилетняя Катинка живет в Берлине, учится в гимназии имени Гёте, в шестом классе. Спокойная, рассудительная девочка. Но вот когда она купается в море (в Болгарии), она становится совсем другой — темпераментно плавает и ныряет, радостно хохочет, неугомонно и хулиганисто подныривает под дедушку, не хочет выходить на берег, кричит: «Хочу еще купаться, еще!!!»
От спокойствия и рассудительности не остается и следа. На море Катинка становится частью природы, становится сама собой.
Я очень люблю эту девочку. Ведь я ее дедушка. Или дедуля, как частенько она называет меня.

Стамбул, июль 2021. Останавливаю такси в центре города, спрашиваю по-английски сколько будет стоить проезд до автовокзала.
Таксист пишет в телефоне и показывает: «70 евро».
Дороговато, однако. Там ехать всего-ничего — 15 минут.
Отказываюсь.
Возвращаюсь в отель, через портье (толкового парня по имени Ахмет) заказываю такси.
Портье называет цену: «Семьдесят пять лир». То есть 15 евро.

Это обычная практика в Стамбуле.

Вроде идешь по тихому московскому переулку, а на самом деле идешь по минному полю.
Подлая невидимая война.
О Господи, спаси и сохрани всех нас!

Когда мне было 17 лет, я встретил Наташу. Мы учились в одном институте, на факультете иностранных языков, и сидели за одной партой.
Наташа взяла надо мной шефство. Помню, нам дали задание принести зеркальце на урок фонетики — ставить артикуляцию. А я жил в общаге; конечно, никакого зеркальца у меня не было. Наташа поделилась со мной.
Так она делилась потом со мной всем всю свою жизнь. А я отдавал ей все, что было у меня.
От нее исходил — уже тогда — какой-то неземной святой свет. Я это понял (почувствовал) сразу.
В 18 лет мы поженились.
Мы сорок лет были вместе. Мы и сейчас вместе, даже после того, как Наташа ушла в 2021 году в мир иной.

Мы жили с Наташей в Тамбове, Рассказове (это пригород Тамбова), Риге, Таллине, Вильнюсе, Одессе, Москве, Киеве, Берлине, Копенгагене, Карловых Варах, Несебре, Стамбуле, во многих других городах.
Все эту жизнь — не описать, даже если написать огромный роман.
У нас родился свой язык, свои привычки, свои шутки… Это целая цивилизация.

Семья — это цивилизация. Свой язык, свои привычки, шутки…
У нас с Наташей было несколько цивилизаций. Русская провинция, Москва, Берлин, Болгария и другие.
Все это не описать, обо всем рассказать невозможно.
Прав Евтушенко: «Не люди умирают, а миры».

17 мая 2022 года позвонил мой старинный друг поэт и дипломат Владимир Иванович Масалов (он тоже овдовел в 57 лет, это было много лет назад, а сейчас счастливо женат во второй раз) и сказал:
«Ты не думай, что ты старик, что жизнь закончилась. Надо держаться. Надо жить. Дел впереди очень много».
Все правильно. Надо держаться. Надо жить. Других вариантов у меня нет.

Родная душа Нина Алексеевна Казинцева посоветовала мне есть от давления калину.
— Обычную калину? Красную? — уточнил я.
— Да, — подтвердила Нина Алексеевна. — Правда, ее сейчас не достать, всю раскупили, не сезон.
Я задумался, где же взять калины? Потому что давление у меня после смерти жены и ковида сильно подскочило, мне даже поставили диагноз в нашей поселкой поликлинике: гипертония первой степени, но на таблетки я переходить все равно не хотел (и не хочу).
…Днем я вышел погулять по участку, как предписали мне врачи.
И увидел рядом с калиткой кустик калины (я о нем уже позабыл). На веточках еще сохранились красные полузамерзшие целебные ягоды. И я их немного поел — прямо с куста.
И, действительно, стало полегче.

Возраст. Болезни. Подмосковье. Прыгает, как давление, кузнечик в дачной траве.

Жизнь закончится — боль закончится. Это понятно. И это нормально. А пока? А пока есть о ком заботиться и кого защищать — и это прекрасно. А пока у меня — третий день подряд — не болит сердце — и это удивительно. А пока у меня есть продукты в холодильнике — и это великолепно. А пока я что-то еще пишу.

Все-то я плачу и плачу — не ожидал, что будет так трудно и больно.
В детстве была у меня хорошая и счастливая улыбка, на фотографиях 60‑х годов это замечательно видно.
Все-то я плачу и плачу — а надо держаться. Всем тяжело и больно.
Вот, например, кошка Монро. Круглая сирота, найденная поэтессой и художницей Иреной Санс на строительном рынке. Ни родителей у кошки, ни детей. Было шестеро котят, да всех разобрали, увезли непонятные люди в разные районы Москвы и Подмосковья — ни ответа, ни привета. Из близких остались только старый кот Мурлыка, я да Олечка, да ставшая родной подмосковная земля размером в восемь соток. Но ведь кошка не плачет. Играет со мной, бегает, как маленькая, за веревочкой. Беспокоится о своем несуразном и постаревшем двуногом друге — мышек приносит на обед. Я смотрю на кошку Монро и стараюсь жить дальше. Она для меня — пример для подражания.

13 декабря 2021 года беленький котик Мурлыка ушел из дома — видимо, умирать. Ему 21 год, у него рак, одного ушка нет.
Я кота день и ночь искал по дачному участку и на улице, не нашел.
16 декабря Мурлыка вернулся домой — весь израненный, носик в крови. Где Мурлыка был 4 дня зимой — никто не знает. Сейчас он спит на кровати, пока ничего ест.
17 декабря Мурлыка поел курочки, я его вынес в туалет, в теплицу, там еще теплая земля. Он справил большую нужду и опять вернулся на кровать — спит. Я смотрю на него.

Бог. Творчество. Надежда на Рай.

У меня остается пять минут, чтобы сказать, что я понял за годы, проведенные на земле. Я говорю: спасибо, жизнь, за то, что была. Спасибо, жизнь, за то, что завершилась. Счастье было огромным. И горе было огромным. Коман-дировка на планету Земля заканчивается. Пора возвращаться домой. Домой.

Грехи. Страдания. Боль. Стыд. Бог. Любовь. А что еще?

Гениальный поэт Юрий Казарин рифмует «очи — ночи», использует традиционную лексику. Но стихи у него совершенно современные.
А поэт Х. тащит в стихи все новомодные слова, все жаргонизмы, канцеляризмы и даже обсценную лексику.
И его стихи безнадежно устарели.

Первый человек — Адам — прожил 930 лет. В возрасте 130 лет у него родился сын.
Мафусалил прожил 969 лет.
Я не библеист, но, по-моему, он прожил больше всех.
Я всегда понимал, что за обычную по временным рамкам жизнь (60–70–80 лет) трудно успеть реализоваться, даже если заниматься одним делом.
Но — Пушкин, но — Хлебников, но — Есенин…
Все дело — в таланте. В гениальности.

Юрий Казарин прислал мне прекрасное стихотворение. На мой взгляд, это шедевр. И не потому что оно мне посвящено, а потому что в нескольких строчках создается Вселенная.
Поэзия — это создание миров, а не словеса.

Так бывает. От живых — дыхание смерти. От усопших — дыхание жизни. Никто не умер. Я это знаю.

Смерть, смерть… Так вот ты какая, жизнь…

Душа идет на костылях.

Я жил во многих городах за границей, в том числе в Париже, Нью-Йорке, Филадельфии, Чикаго, учился в Женеве.
Теперь я живу в Быково, это недалеко от Москвы.
Это теперь мое место.

5 июня 2022 года позвонила моя любимая тетя — Марина. Я ее до сих пор зову Маринка.
Разговорились.
Оказывается у нее уже 5 внуков.
А я помню ее десятилетней.

2022 год. У моего двоюродного брата Димы родился внук. Назвали Ян.
Слава Богу, род продолжается.

25 июня 2022 года моя десятилетняя внучка Катинка стала чемпионкой Берлина по футболу. Она мне позвонила и рассказала о своем успехе — она забила четыре гола.
Кстати говоря, я чемпионом Москвы по хоккею тоже стал в десять лет, в 1974 году.
А еще Катинка перешла в 6 класс лингвистической гимназии имени Гёте. В этой гимназии много лет назад училась Марлен Дитрих.

Я сказал все, что хотел. Этого никто не заметил. Ну и ладно!

Футболка на бельевой веревке более защищена, чем жизнь человека.

Прав Александр Балтин, который хвалит всех, кто сочиняет стихи. Он понимает: стихотворчество — это обезболивающее средство. Сострадание — не самое худшее человеческое качество.

У человека нет ничего. Даже если есть, время все равно отбирает. У человека есть все. У человека есть душа.

Я знал, что земная жизнь это мгновение. Но оказалось, это даже быстрее.

Люди рождаются. И умирают. Если не принять Христа, жизнь лишена смысла.

Когда я умру — заплачут два-три человека, самые-самые близкие. Остальные это легко переживут. И это очень хорошо. Чем меньше страданий, тем лучше.

Университет имени Иисуса Христа, факультет Воскрешения. Вот единственный вуз, где я хотел бы получить высшее образование.

Бумажная иконка, обычный медный крест. Вот главные мои сокровища.

Что такое счастье? Оно многообразно. Порой малая толика света — огромное счастье.

Время безжалостно пожирает годы, точно сливное отверстие в ванной — воду.

Фотография мамы и папы — в обнимку — вот мое настоящее богатство.

Брежневская власть мертвых поэтов любила. К живым относилась по-разному, но ушедших — любила от души. Это факт. Не забывала. Как только поэт умирал, у него начиналась новая литературная жизнь. Появлялись посмертные публикации в журналах, выходила книга, создавалась комиссия по творческому наследию при Союзе писателей и т. п. Сейчас — многое изменилось.
Умер поэт и… тишина. Погоревали друзья в социальных сетях о д и н день — и все. Новостная лента после некролога мгновенно заполняется фотографиями котиков, цветочков и т. д.
Смерть стала будничной, как поездка на электричке в город. Да, многое изменилось.
Смерть перестала быть трамплином для поэта…

Январь 2021 года. Сильные крещенские морозы. Я хожу в пальто, которое мне подарил лет тридцать назад в Нью-Йорке поэт Константин К. Кузьминский, Царство ему Небесное!
Все было. Мы и дружили с Костей, и страшно ругались. Он даже грозился убить меня за то, что я неполностью напечатал в журнале «Дети Ра» его поэму. Да, все было. Но ни одному дурному слову я не верю. Я верю добрым делам. Это замечательное старенькое — очень теплое! — пальто Кости Кузьминского… Оно меня до сих пор согревает.

В январе 2022 года много смотрел телевизор. Была одна интересная передача про деньги в советском кино.
Сценарист Александр Бородянский рассказывает: «За сценарий «Афони» я получил 21 тысячу рублей…»
Сценарист Виктор Мережко: «У меня на книжке было 152 тысячи…»
Не хочу идеализировать никакой строй, но однозначно советский период оценивать нельзя. Было там не только плохое, но и хорошее.

Огромная радость в жизни — грядки. Счастье — это теплица. Я сейчас встаю в три-четыре утра, как только светает, и сразу бегу проверять, как в детстве, свои владения.
Вчера у одного огурца в теплице появились первые усы (пружинки). Начала созревать клубника. Вырос укроп. Запах от растущих помидоров пьянит, как хорошее вино.
Если бы не земля, я бы уже давно сошел с ума.

В холле нашего офиса на Тверской улице стоит огромный аквариум. На прошлой неделе рыбка гуппи родила мальков. Все наши сотрудники смотрят в обедненный перерыв на этих мальков и улыбаются. А как тут не улыбаться! Жизнь — такая огромная и разнообразная! — продолжается…

Раджа… Мне понятен персонаж этой сказки. Любит деньги, грабит своих подданных. Его кредо выражено в словах: «Деньги у меня настоящие, а люди фальшивые…». Другим раджа быть и не может. Деньги для него, на мой взгляд, не самоцель, а единственное средство управления. Раджа потому и раджа, что у него самые большие сундуки с золотом.
Обслуживающий персонал… Эти люди мне тоже понятны. Пока раджа в силе, они хвалят его, восхищаются им. Как только раджа станет слабеть, они первые порвут его на части и уйдут служить другому радже. Тут ничего нового нет.
Загадкой, тайной за семью печатями мне представляется мальчик, которого спасает золотая антилопа. А что будет с ним? Что будет с ним, этим прекрасным мальчиком, если у него такая богатая и волшебная подруга? По всем законам жанра, рано или поздно он сам захочет стать раджой, посадит бедную антилопу в загон, будет заставлять ее выбивать копытом золотые монеты, получив огромную власть, начнет измываться над людьми.
Если я ошибаюсь, то буду счастлив. Но я так давно живу на земле, что ошибаюсь в людях все реже и реже.

Молчи громче!
(Услышал от моего мудрого сотрудника Дмитрия Витальевича.)

Когда на приветствие «Добрый день, Иван Иванович», Вам говорят «Добрый», то это, на мой взгляд, невежливо. Когда в конце письма подписываются «С ув.», то это, на мой взгляд, невежливо. Когда в транспорте не придерживают дверь, то это, на мой взгляд, невежливо. Когда люди раздражаются, получив не тот ответ, на который рассчитывали, то это, на мой взгляд, невежливо. Когда к незнакомому человеку обращаются в письме по имени, а не по имени-отчеству, то это, на мой взгляд, невежливо.
Когда долго и упорно бьют молотком по голове, то это, на мой взгляд, невежливо.
Когда садятся на голову, свешивают ножки и погоняют, крича: «Почему ты так медленно едешь, ведь крепостное право никто не отменял!», то это, на мой взгляд, невежливо.
Короче говоря, вежливости не хватает. Хотя вежливых людей в стране, как пишет свободная пресса, более чем предостаточно.

Сам пишет. Сам редактирует. Сам издает. Сам читает. Так вот ты какая, свобода слова…

Иметь хорошо. А не иметь — спокойнее. Все правильно поется в песне: «Думайте сами, решайте сами!..»

Хочешь сказать кому-то резкие слова? Пожалуйста! Единственная просьба: сделай это через 2–3 дня, а еще лучше через месяц. Может быть, к тому времени ты забудешь о том, что хотел кому-то сказать резкие слова.

Господь дает тому, кто дает.