Екатеринбургскому поэту Андрею Санникову вот-вот исполнится пятьдесят. Культовый персонаж, чья поэзия стала надежным "учебником нонконформизма" для нового поколения стихотворцев, Санников встретился со мной в екатеринбургском заведении "Ганс" днем. "Вечером здесь балаган с воплями" — сообщил Андрей, разливая зеленый чай в наши чашки. Официант принес цукаты в вазочке для меня и замысловатую (вероятно — персональную) пепельницу для собеседника. Санников хмурясь, выключил мобильный телефон, закурил и кивнул мне — мол, начали!
— Вы несколько лет ведете поэтический семинар. Чему Вы учите своих семинаристов?
— Многому. Но, главное — тому, что с данным тебе даром нужно жить жизнь. Жить, понимаете? Как с горбом или крыльями. Не унывая, бесстрашно, день за днем.
— Расскажите об "Уральской поэтической школе", одним из основателей которой Вы являетесь.
— Основателями УПШ являются Виталий Кальпиди и Слава Дрожащих. Меня они в середине восьмидесятых разыскали и обняли — буквально! И объяснили мне, кто я такой. А УПШ — да, важнейшая часть нынешней русской словесности. Думаю, что треть, если не половина лучших нынешних поэтов — сформированы именно УПШ. Такая мутация мощнейшая!.. И влияние это все время нарастает и нарастает. Как гул.
— С возрастом Вы стали писать по-другому. Не имею в виду "лучше-хуже", а то, насколько заметно изменилось внутреннее "устройство" Ваших стихотворений. Ведь, скажем, "Юношеские стихи"…
— Которые какие-то дебилы объявили поздней мистификацией.
— Да-да, приходилось читать об этом. А это действительно было написано Вами в 17 лет?
— Да. В 17, в 18. В 20.
— Невероятно! Невероятно... Но "Юношеские стихи" очень отличаются от стихов периода книги "Прерафаэлит". А книга "Луна сломалась: легкие стихи" просто радикально иная, чем "Подземный дирижабль". "Подземный дирижабль", мне, кстати говоря, нравится больше всего. Почему происходит эта эволюция?
— Мне-то больше всего нравятся теперь "Ангельские письма". В них довольно много света и мало обиды. Про эволюцию… От книги к книге я меняю, скажем так, метод "изложения", но все мои стихотворения друг на друга похожи. Как люди одной расы.
— А правда, что издание Вашего "Прерафаэлита" в девяносто девятом году финансировалось уралмашевским "сообществом"?
— Финансирование — да, ОПС "Уралмаш".
— О Вас говорят, как об уникальном явлении, называют каноническим автором, лучшим поэтом поколения…
— А также агрессивным хамом, графоманом, литературным мародером. Без похвал и похвальб давайте обойдемся.
— …И при этом Вы почти демонстративно не принадлежите к литературной среде. Вас нет на конференциях, симпозиумах, Вы никуда не выдвигаетесь и т.д. Почему?
— Литература меня вообще не интересует. Я эгоистичен и угрюм. Мне лишние знакомства ни к чему. Меня интересуют стихи. Это как в церковном приходе — у одних прихожан отношения со старостой и казначеем, у других — с Господом Богом.
— Подходя к своему пятидесятилетию — наверняка какие-то оценки себе выставляете?
Сколько написано, хорошо ли написано, услышано ли, понято ли теми, кто "снаружи", оказано ли влияние?
— Понятно, да. Ну вот утром в прихожей, спросонок, человек хлопает себя вот так по карманам — ключи взял, деньги взял, телефон взял, а! — документы! — фу ты, чуть не забыл. И тут так же, да? — А влияние-то, влияние — чуть не забыл оказать!..
Глупости это. И суета. Надо совпадать со своими стихами настолько, чтобы такие вопросы тебя вообще не интересовали.
— Но ведь влияние-то Ваше…
— Да не влияние это, а облучение такое, радиация! Вот с фатально облученным человеком рядом побудешь — и у тебя лейкемия будет. И тут так же. Сходство у поэтов "младшего поколения" образных систем, мифологий, поэтической техники, интонаций с моими — не результат подражания или заимствования, а, скажем так, общие симптомы для "облученных". Не я причина этого сходства. Я просто так же болен, как они.
— Постойте, но, получается, сочинение стихов…
— Записывание!
— ?!
— Нормальный поэт не "сочиняет" стихи. Он их слышит, записывает.
— Что значит — нормальный поэт?
— Нормальный поэт — это значит: эхолалия, визионерство, измененные состояния. Т.е. нормальный поэт нормальным человеком во время стихов как раз не является.
— Подождите, т.е. он неадекватен?
— Ну что за чушь! Нельзя же на цаплю пальцем показать и заявить — "о, она неадекватна! Летает и ноги длинные! И лягушек ест!"
— Но поэту — трудно среди обычных сограждан?
— Да он счастливее их всех! Все эти разговоры про то, что "поэзия — тяжелый изнуряющий труд" очень глупы на самом деле. Никто же не говорит, например, что секс — "это тяжелый изнуряющий труд"! Вот лезет влюбленный идиот по ржавой водосточной трубе на четвертый этаж к ткачихам в женское общежитие — это что, тяжелый изнуряющий труд? Да? Ну, по большому-то счету — да. Тяжело же лезть. Но — эйфория? Да. Невероятная. Вообще же, если серьезно — поэзия является одним из ослепительнейших, мощнейших наслаждений. Запомните это. Поэты — счастливцы.
— У нас с Вами неправильное какое-то интервью получается.
— Ну, т.е. — без ритуальных официальных. А Вы просто по Вашему блокноту вопросы зачитывайте, а я отвлекаться не буду.
— По Вашему мнению — почему современная русская поэзия в упадке? Поэтическое слово исчерпало себя?
— Русская поэзия сегодня находится в цветущем состоянии. Дальше.
— Вы серьезно?
— В абсолютно цветущем состоянии. Русская поэзия появилась при Ломоносове. Ей лет двести пятьдесят. А китайской — в двадцать раз больше. А германской — полторы тысячи лет. А арабской. А итальянской. А — и т.д. Русская поэзия — подросток, даже отрок. Какой упадок, какая исчерпанность?! У нас сейчас одновременно около тридцати-тридцати пяти поэтов первого ряда, понимаете? От Сосноры до Чешевой. Феноменальное время! В пушкинскую-то пору первоклассных поэтов было хорошо, если четверо…
— Почему поэзию мало читают?
— Кто? Вы? Я? Дворник Фарух? Путин? Кто?
— Но в 60-е поэты собирали стадионы и выходили стотысячными тиражами!
— Очень хорошие поэты, между прочим!.. А Пушкин при жизни выходил — экземпляров двести. Хлебников — двадцать. И что? К качеству поэзии тиражи и стадионы отношения не имеют. А про читают — не читают... Вы перестаньте уже о якобы несчастных нечитателях поэзии заботиться — у них все нормально. Вообще — перестаньте оптом жизнь обдумывать. Стремитесь к подробностям, ладно? Дальше.
— Поэт в современной России по-прежнему больше, чем поэт?
— О, Господи! Вас это действительно интересует?.. Ну, ладно, тогда потерпите, расскажу. Поэт — это человек, совершающий подвиги, понимаете? Поэты (нормальные поэты) — создают сущности, которых до этого не было. Стихи (вне зависимости от длины текста) — это такие громадные предметы, это ландшафты. Поэты изменяют равновесие, плотность, прозрачность происходящего в мире, подземные материки перетаскивают с места на место! То, что сделали Боратынский или, например, Божнев — большие последствия имеет, чем Саяно-Шушенская ГЭС. Поэтому, да — поэт больше, чем поэт (типа литератор). Но это — везде, при чем тут "в России"? Вон Сэндберг в США. Вон Блейк или Шелли в Британии. Просто один человек с 12 этажа прыгает, а другой с табуретки. Они что, коллеги?!.