Гвозди номера № 02 (70), 2011 г.

Михаил Нафталиевич Золотоносов напечатал 28 мая 2010 г. в "Литературной России" статью "Другой Гранин, или случай с либералом". Михаил Нафталиевич всегда любил сенсации, его хлебом не корми, только дай выдать сенсацию, причем ему не важно, о чем она будет, лишь бы она была.

Михаилу Нафталиевичу принадлежат такие сенсационные книги, как "Обыкновенный садизм. Статьи о русской армии: 1993—1997" (СПб., 1997), "Слово и тело: Сексуальные аспекты, универсалии, интерпретации русского культурного текста XIX—XX веков" (М., 1999), "Другой Чехов. По ту сторону принципа женофобии" (М., 2007), — чего стоят одни заглавия этих книг. Вообще, любимые научные темы Михаила Нафталиевича — культурология секса и субкультура русского антисемитизма.

Оказывается, Михаил Нафталиевич большой защитник евреев. В 1995 г. он выпускает книгу "Мастер и Маргарита" как путеводитель по субкультуре русского антисемитизма". Но эта книга, как, впрочем, и некоторые другие книги Михаила Нафталиевича (например, о Чехове, или "Слово и тело") не выдерживает критики, ибо никогда Михаил Булгаков не был антисемитом, и даже искорки антисемитизма у него нет, как бы Вы не стремились, Михаил Нафталиевич, доказать обратное. Михаил Нафталиевич мог бы написать об антисемитизме А. И. Солженицына после появления его двухтомника о евреях в России, но ведь и Солженицын никогда не был антисемитом, и даже искорки антисемитизма в нем нет.

Но попробуй тронь Солженицына. Такой шум поднимется, так тебе по мозгам дадут, что потом и не поднимешься.

То ли дело старик Даниил Александрович Гранин, которому 92 года (Михаил Нафталиевич сознательно скрывает возраст Гранина). Вот прочтет Гранин опус Михаила Нафталиевича, с сердцем станет плохо и… Вот возрадуется Михаил Нафталиевич! И не стыдно Вам, Михаил Нафталиевич?! Вы решили раздолбать человека, которому 92 года.

Правда, может быть, Михаил Нафталиевич Золотоносов просто позавидовал Гранину: все-таки Гранина читает весь мир, а Михаила Нафталиевича лишь любители секса и русского антисемитизма.

Но я верю, что Гранин, который прошел войну, был тяжело ранен (об этом, конечно, Михаил Нафталиевич тоже умалчивает, да и о войне пишет так, что непонятно, воевал Гранин или нет), переживет и эту инсинуацию Михаила Нафталиевича.

А теперь пройдемся по опусу Михаила Нафталиевича, который собрал всю грязь о Гранине и попытался эту грязь реанимировать. Михаил Нафталиевич пишет, что после смерти Д. С. Лихачева Гранин "постарался занять его место “мудрого старца”". Это ложь, ибо еще при жизни Д. С. Лихачев вместе с Граниным сделали много культурных дел, назову, например, открытие мемориальной доски на предполагаемом "доме Раскольникова" (ложью является потому утверждение Михаила Нафталиевича, что Гранин был "органически не способен… на протесты… в связи с уничтожением памятников истории, архитектуры и культуры" — в 1965 г. в "Литературной газете" Гранин, например, напечатал статью "Сохранить “Дом Достоевского”"), и сам Д. С. Лихачев просил Гранина быть его преемником, и поэтому неслучайно Гранин возглавляет фонд Д. С. Лихачева. Поверьте мне, Михаил Нафталиевич, я много лет тесно общался с Д. С. Лихачевым и знаю, как он тепло отзывался о Гранине.

Абсолютной неправдой является утверждение Михаила Нафталиевича, что Гранин "вступил в столь тесное сотрудничество с властями, особенно после прихода к власти В. В. Путина", а затем Михаил Нафталиевич с большой иронией перечисляет заслуги Гранина: народный депутат СССР, член бюро Ленинградского обкома КПСС, Герой Социалистического труда, отмечен Государственными премиями и т. д.

Михаил Нафталиевич, согласно Вашей логике, надо раздолбать сотни советских писателей, артистов, композиторов, скульпторов за их депутатство, лауреатство, награды и т. п., например К. Лаврова (он, кстати, играл В. И. Ленина), М. Ульянова (он, кстати, на всех съездах читал "Мы говорим Ленин — подразумеваем партия"), Д. Шостаковича (он подписывал письма против диссидентов) и т. п. Неужели Вы не понимаете, Михаил Нафталиевич, что не человек идет к власти, а власть идет к человеку: вот и губернатор Петербурга приехала в 2006 году к А. Кушнеру поздравить его с 70-летием, а значит, согласно Вашей логике, власть также приласкала А. Кушнера, как и Гранина, и как раз при В. В. Путине.

Ваша ссылка, Михаил Нафталиевич, на Б. И. Бурсова, назвавшего Гранина "ухудшенным вариантом Юрия Трифонова", замечательна, ибо это тот самый Бурсов, который написал и издал книгу "Роман “Мать” как произведение социалистического реализма". Прекрасный источник!

Вы пишете, Михаил Нафталиевич, что после Гранина остались только повесть "Зубр" и рассказ "Собственное мнение". Но это тоже неправда. После Гранина останутся также романы "Иду на грозу", "Бегство в Россию", "Вечера с Петром Великим", замечательные культуртрегерские книги: "Обратный билет", "Блокадная книга", "Примечания к путеводителю", "Причуды моей памяти: Книга-размышление", "Все было не совсем так" и т. д. Но Вас же невозможно убедить в этом, Михаил Нафталиевич, Вам главное: подавай сенсацию. Михаил Нафталиевич иронизирует над воспоминаниями Гранина "Причуды моей памяти" (М.; СПб., 2010), он берет его фразу "Все труднее оставаться человеком…" и пишет: "Действительно, быть официально признанным советским писателем и оставаться человеком — почти невозможно". Возможно, Михаил Нафталиевич. Вспомните Л. Э. Разгона, А. С. Кушнера, Б. Н. Стругацкого, Я. А. Гордина и целый ряд других писателей и поэтов.

Да, Гранин осудил И. Бродского на заседании Ленинградской Писательской организации в 1964 г. (хотя справедливости ради скажу, что в 1964 г. И. Бродский еще не был тем великим поэтом, которым стал позже), но ведь тот же Гранин сначала воздержался от исключения А. Солженицына на заседании Секретариата правления Союза Писателей РСФСР, что само по себе было подвигом в то время. Но власти не простили этого Гранину: он перестал быть секретарем Ленинградской писательской организации. Вообще, Михаил Нафталиевич, Вы, родившийся в 1954 году, даже представить себе не можете, какое это было сложное время — 1960-е годы.

Конечно, абсолютная чушь, что Гранин оказался после осуждения И. Бродского в одном лагере с А. Прокофьевым. Михаил Нафталиевич приводит слова А. А. Ахматовой из книги Л. К. Чуковской "Записки об Анне Ахматовой": "А о Гранине больше не буду говорить: “это тот, кто погубил Бродского”. Только так".

Но к воспоминаниям Л. К. Чуковской, как, впрочем, и к другим воспоминаниям, надо иногда подходить несколько осторожно. Так, например, в мемуарах Л. К. Чуковской А. А. Ахматова о романе Достоевского "Подросток" говорит: "Но все это не страшно. К реальной действительности это отношения не имеет. Это все стороны его души — и только" (Т. 1. С. 194), а о "Преступлении и наказании" замечает: "Это единственный его роман “как у людей”. Все происходит по порядку на глазах у читателя. В остальных романах — в “Подростке”, в “Бесах” — все уже было где-то вдали и давно" (Т. 2. С. 352).

Неужели у А. А. Ахматовой была такая эстетическая глухота или Л. К. Чуковская здесь что-то напутала?

Оставляю в стороне рассуждения Михаила Нафталиевича Золотоносова, почему Гранин не был на суде над Бродским (хотя, может быть, сознательно и не был, чтобы не пятнать себя, но это ведь тоже поступок), его инсинуации насчет Эткинда, Грудининой, Адмони и Гранина, одобрение Михаилом Нафталиевичем слов И. М. Ефремова, назвавшего Гранина "лицемером" в своей книге "Нобелевский тунеядец", хотя тому, что Гранин сказал в 1963 г.: "Бродский не бездарный человек и неверно утверждать, будто Бродский стоит вне литературы", Гранин остался верен до конца, заявление Михаила Нафталиевича, что Дудин и Гранин составили какой-то мифический "заговор" и т. д.

А теперь о двух фразах в статье Михаила Нафталиевича Золотоносова: "Гранин по писательской беззаботности, всегда безразличной к нуждам историков литературы", и "должность председателя комиссии по работе с молодыми писателями он (Гранин) понимает как должность надзирателя, поскольку этого требует родная партия и родной КГБ".

Действительно ли Гранин всегда был безразличен к нуждам историков литературы, и для него всегда КГБ был родным? Покажу это на своем примере. В 1968 году, поскольку я вместе с внуком Достоевского явился инициатором создания Музея Достоевского в Ленинграде, Гранин выдвигает меня на должность первого директора этого музея. Но КГБ категорически против (я имел большие связи с американскими достоевистами). Однако Гранин борется с "родным" КГБ до последнего снаряда, но, конечно, не может победить эту могущественную организацию, и меня не берут на должность директора будущего музея Достоевского (официальный предлог — я безпартийный).

В 1978 году издательство "Наука" уже после второй корректуры зарубило мою книгу "Мастер книги: Очерк жизни и деятельности С. М. Алянского" под редакцией и с предисловием Д. С. Лихачева только по одной простой причине, что ее герой — Самуил Миронович Алянский — еврей. Гранин пишет кучу писем, вплоть до председателя Госкомиздата Б. И. Стукалина, чтобы книга моя вышла. Все безрезультатно. И тогда Гранин сказал мне, чтобы я поехал в Москву, в ЦК КПСС, на прием к старшему референту отдела культуры И. С. Черноуцану: "Это хороший человек, он помогал евреям еще при Твардовском". Я так и сделал, поехал в Москву, попал на прием в ЦК КПСС к И. С. Черноуцану, обратившись к нему от имени Гранина, как сам Гранин и просил сделать, и через три месяца книга моя вышла (это для Вас, Михаил Нафталиевич, Вы же у нас борец с русским антисемитизмом) (подробнее в моей книге "Полвека с Достоевским. Воспоминания". СПб., 2007).

К 1980 году КГБ не пропускает меня в Союз Писателей, хотя у меня были рекомендации Л. М. Леонова и Д. С. Лихачева, мало того, поручает первому секретарю Ленинградской Писательской организации А. Н. Чепурову объявить меня на заседании Секретариата уезжающим из страны. Гранин, который был на этом Секретариате и под страхом смертной казни не имел права никому говорить о словах Чепурова, не побоялся рассказать мне. Я начал борьбу: писал Брежневу, Андропову, генеральному прокурору, КГБ отступил — уезжать я никуда не собирался — и меня приняли в Союз Писателей (правда, это было уже в 1985 году), с чем меня первым поздравил Гранин по телефону из Москвы, где решалась моя судьба на заседании Секретариата Правления Союза Писателей РСФСР (об этом подробнее в моей книге "Полвека с Достоевским. Воспоминания". СПб., 2007).

Вот Вам и Гранин, Михаил Нафталиевич, "всегда безразличный к нуждам историков литературы" и "родной КГБ". Но Гранин и дальше помогал мне. В 1990 году, когда я защищал докторскую диссертацию, он решил подстраховать меня и написал на всякий случай положительный отзыв на мой автореферат. В 2003 году Гранин выдвинул мой двухтомный Энциклопедический словарь "Ф. М. Достоевский и его окружение" на Государственную премию Российской Федерации, но через три года я получил Государственную премию правительства Российской Федерации.

Точно знаю, что о помощи Гранина могут свидетельствовать десятки петербургских литераторов, инженеров, да и простых людей, встречавшихся с ним.

Михаил Нафталиевич сознательно не упоминает о том, что во второй половине 1980-х гг. Гранин был председателем Общества Милосердия в Ленинграде и помог очень многим униженным и оскорбленным.

Гранин сделал чрезвычайно много для создания и функционирования музеев Достоевского в Ленинграде, Старой Руссе и Семипалатинске, принимал активное участие в захоронении урны с прахом жены писателя А. Г. Достоевской и внука писателя А. Ф. Достоевского в Александро-Невской лавре, но разве он смог бы это и многое другое сделать, если бы он не был народным депутатом СССР, членом бюро Ленинградского обкома КПСС, Героем Социалистического труда, лауреатом Государственных премий, т. е. не обладал всеми теми должностями и званиями, над которым так и иронизирует Михаил Нафталиевич Золотоносов.

Гранин неоднократно писал о творчестве Достоевского, признавался в любви к Достоевскому, написал повесть о первом директоре Музея Достоевского в Старой Руссе Г. И. Смирнове "Обратный билет" (Л., 1982). Согласитесь, Михаил Нафталиевич, такая полувековая преданность Достоевскому чего-нибудь да стоит, во всяком случае больше, чем Ваша, Михаил Нафталиевич, приверженность культурологии секса и субкультуре русского антисемитизма.

А теперь посмотрим, как отзываются о Гранине его современники. Например, крупнейший в мире чешский исследователь Достоевского Франтишек Каутман, поддерживавший А. Дубчека и пострадавший после вторжения наших войск в Чехословакию, — он вынужден был работать швейцаром в ресторане, — пишет в своих воспоминаниях "Моя жизнь с Достоевским": "Надо сказать, что именно интерес к Достоевскому почти молниеносно сблизил меня с Даниилом Граниным (это произошло в 1959 г.), обусловил дружеские отношения на всю жизнь".