Гвозди номера № 12 (176), 2019 г.

"Умер Валерий Дударев?! — не желая верить в это, недоумевали и недоумевают его друзья, товарищи по перу. — Он же такой молодой!". — Поэт Валерий Дударев, пятый главный редактор журнала "Юность", возглавлявший его после Виктора Липатова с 2007 года до мая 2019‑го, ушел в "ту страну, где тишь да благодать", неделю назад, 16 ноября, в 54 года. Да, он был молодой, а выглядел всегда, каким я знала и каким помню его, намного моложе своих лет. Когда-то я посвятила ему такой слоган:

Он стал главным редактором в 42 года и был и останется самым юным из своих предшественников — Валентина Катаева, Бориса Полевого, Андрея Дементьева, Виктора Липатова.

Я познакомилась с Валерием Дударевым в середине 80‑х годов, когда он был еще членом литературного объединения Николая Новикова "Ключ" при журнале "Юность". Приезжала туда выступать из Рязани по приглашению руководителя, как автор "Юности" и автор уже двух или даже трех книг стихов и член Союза писателей СССР.
В 1994 году, когда я переехала жить из Рязани в Москву, у Валерия вышла первая книга стихов — "На склоне двадцатого века". И я по просьбе того же Николая Новикова написала молодому поэту рекомендацию в Союз писателей Москвы, которую не буду пересказывать здесь. Я написала там, что Дударев, "истинный поэт", и подкрепила это соответствующими цитатами из его стихов. А в 1998 году я как член редколлегии альманаха "Истоки" предложила хозяйке альманаха Галине Рой включить Дудурева в редколлегию "Истоков", как представителя нового поколения поэтов, девяностодесятников. А в 2000 году я по просьбе уже самого Валеры написала свое предисловие к его второй книге "Ветла", подчеркнув, что он поэт есенинского, рубцовского и своего собственного направления*.

Я, поэтесса "потерянного поколения" семи-восьмидесятников, никогда не считала Валерия Дударева каким-то своим подопечным, а себя — его наставницей. Я считала его подопечным наших старших товарищей, сотрудников отдела поэзии "Юности" — Николая Новикова и Натана Злотникова, зава отделом поэзии при Андрее Дементьеве и зама главного редактора при Викторе Липатове, если говорить о конкретных поэтах, которые помогали Валерию Дудареву, еще не оперившемуся птенцу, вступить на литературную тропу, на ту самую, о которой он потом писал:
Тропа превращается в путь…
И которые на самых первых порах помогали ему нащупывать этот путь и идти по нему и подниматься ввысь, и вводили его в круг больших поэтов, критиков, знакомили его с ними, а их с ним, и те писали о нем — Белла Ахмадулина, Новелла Матвеева, Лев Аннинский, Инна Ростовцева…
Но по прошествии времени я вижу, что и я сыграла свою не последнюю роль в судьбе Валерия Дударева. …И когда умерли и Злотников, и Новиков, и Липатов… Царствие им Небесное… и Валерий стал главным редактором "Юности", я, по его просьбе, помогла ему собрать редсовет из давних авторов "Юности", которые составляли славу журнала в 60‑е, 70‑е и 80‑е годы, и из некоторых авторов нового поколения, девяностодесятников… и познакомила их с ним, а его с ними… с Андреем Вознесенским, Зоей Богуславской, Тамарой Жирмунской, Татьяной Кузовлевой, Владимиром Костровым, Кириллом Ковальджи, Валерием Золотухиным, Евгением Лесиным… и цетера, как говорят французы (не буду перечислять всех).
Они ценили Валерия Дударева и как поэта, и как молодого главного редактора "Юности", которому выпала миссия спасать журнал "Юность" в условиях рыночной системы, держать его на плаву, не дать ему погибнуть, потонуть.

Мой великий земляк из села Константинова, из "страны березового ситца", Сергей Есенин когда-то сказал поэтам: ищите (свою) родину, свои истоки, и тогда найдете себя в поэзии.
Валерий Дударев, среди предков которого есть и донские казаки, и таганрогские дворяне, и брянские крестьяне, воскликнул в одном из своих стихотворений:

По своему рождению коренной москвич, он все пытался понять, где его малая родина, и завидовал поэтам, у которых она есть. Поэты из провинции завидуют москвичам, у которых есть Москва, а он завидовал поэтам из провинции, у которых есть своя малая родина, и искал свои глубинные корни, хотел знать, откуда пошли его предки.

Написал он в одном стихотворении. И поехал со своей подругой к своей тете в Ростов. О чем вспоминает уже в другом своем стихотворении как о чем-то очень приятном:

А в другом стихотворении он кинулся искать свою родину и свои корни "в северную сторону":

Валерий Дударев — русский поэт, а у русских поэтов вся Россия — это их родина, и большая, и малая, со всеми городами и селами, и корни — русские, даже если они тянутся и за пределы России… А у Валерия они тянутся еще и в Грецию, через греческих купцов, которые были в его роду… и он обращает свой внутренний взор и туда, где Греция, и находит ее в России:

По вторникам в редакции журнала "Юность" на пятом этаже, в кабинете главного редактора Валерия Дударева, в присутствии самого Валерия, а иногда и без него, в присутствии его зама Игоря Михайлова, собирались на "посиделки" хозяева и гости журнала, члены редколлегии, редсовета и авторы, поэты, прозаики, критики… и в неформальной атмосфере общались друг с другом за длинным столом, который "был полон яств", и за символическим самоваром, за "чаепитием" — и говорили кто о чем, о литературе, о жизни, о самых интересных новостях, и при этом много шутили… Там же (а позже в зале на четвертом этаже, когда на пятом прохудилась крыша и стала осыпаться штукатурка с потолка) проводились и творческие вечера… о некоторых из которых я писала статьи для "Экслибриса" "Независимой газеты"… вечера Феликса Шведовского и Татьяны Шведовской, Михаила Пака, Игоря Рутковского, Генриха Палояна, Дмитрия Горяченкова, Евгения Сафронова, Аллы Майковой, Николая Железняка, Юрия Блинова, Натальи Арбузовой, Юрия Поклада, Ирины Алексеевой, Анны Гедымин, Елены Исаевой, Лилии Газизовой, Андрея Шацкова, Евгения Степанова, Мэрола Стуруа, Бахыта Кенжеева, Светланы Соложенкиной, Тамары Жирмунской… и мои тоже.

Я приходила на "посиделки" всегда со своим спутником, русско-греческим певцом и композитором, солистом оркестра Леонида Утёсова 70‑х годов Анатолием Шамардиным, который великолепно вписывался в круг "Юности". И рассказывал всем разные истории из своей жизни, причем даже и грустные рассказывал весело, с юмором, так, что все ухохатывались… И пел русские песни и романсы, и песни народов мира на греческом и немецком языках, которые знал с детства, и на итальянском… и свои собственные, на мои стихи… И песни на стихи Валерия Дударева "Запах пижмы", "Желтые заборчики", "Не задумывай, не загадывай", которые сочинил еще тогда, когда Валера не был главным редактором "Юности". Причем "текст" "Запаха пижмы" состоит всего из одного большого развернутого предложения, размером в 12 строк, в три куплета, с уточнениями и рефренами:

Анатолий так распел эти стихи, что кажется, будто песня состоит не из одного, а из нескольких предложений, да еще с припевом "лай-ла-ла-ла", в котором есть что-то цыганское и под который хочется пуститься в пляс.
О том, как Валера относился к Анатолию, говорят его автографы на книгах, которые Валера ему дарил.

Вот автограф на книге "Ветла":
"Дорогому Анатолию, мотив (каждой песни) которого столько лет уводит, завораживает, манит… В. Д. Июнь 2002 г. В. Дударев".

А вот автограф на книге "Глаго­лица":
"Толя, преклоняюсь перед твоим Даром! Спасибо за все, за все! Будь всегда! Твой В. Д. Май 2007 г.

Мы встречались с Валерием Дударевым не только на "посиделках" в редакции "Юности". Мы — большими и малыми группами — выступали под флагом "Юности" в библиотеках, в ЦДЛе, в ЦДХ, в Корейском центре, ездили по разным городам и весям, в Коломну, Рузу, в Ярославль и Карабиху, в Нижний Новгород, в Карачарово Тверской области, в Константиново, в Армению, участвовали там в разных литературных праздниках, в днях культуры… И Анатолий Шамардин, главный музыкальный символ журнала "Юность" дударевского периода, всегда составлял нам компанию.
Где только мы не были! И где только не был Валерий Дударев с журналом "Юность":

И много-много еще в каких Россиях… И за границей — тоже.

Сейчас я пересматриваю книги Валерия Дударева, которые есть в моей домашней библиотеке, книги, которые он дарил мне, все они с его автографами.

Автографы Валерия Дударева на книгах:

"Ветла"
(М., Издательство журнала "Юность", с мини-предисловиями из нескольких строк Виктора Липатова, Беллы Ахмадулиной, Риммы Казаковой и послесловием Игоря Михайлова 2001):
Милой моей Нинуле,
чтобы никогда не прощались.
Твой В. Д.
Июнь,
2002 г.

На книге "Глаголица"
(М., ОАО "Московские учебники и Картолитография", с послесловиями Льва Аннинского, Новеллы Матвеевой, Инны Ростовцевой, 2004):
Ниночке — прекрасной
и неповторимой!
И притом замечательному поэту!!!
Всегда рядом!
Твой В. Д.
2004

На книге "Интонации"
(М., "Художественная литература", с предисловием Андрея Вознесенского, 2010):
Дорогой моей
Ниночке Красну-солнышку!
Спасибо! Спасибо!
И будь всегда!
И твое Слово!
В. Д.
Сент. 2010 г.

Автографы очень много говорят об их авторах. И автографы Валерия Дударева — нестандартные, эмоциональные, добросердечные — очень много говорят о нем как о поэте и человеке!
Я сейчас читаю их как лирические стихи в прозе, как дударевские верлибры, посвященные мне.
А под влиянием моих частушек Валера сочинил вот такие три строки:

…Валерий Дударев не был чиновником по своему складу характера, по своей натуре. Он был для всех "свой парень", светлый, приветливый, общительный… Он сделал много хорошего для "Юности", для ее новых и для ее давних авторов.
Лично я благодарна ему за то, что он (по инициативе Золотухина) включил меня в редсовет "Юности", наряду с литературными классиками нашего времени, и за то, что несколько раз печатал в "Юности" мои стихи, напечатал цикл, посвященный Андрею Вознесенскому, за который я получила от "Юности" премию имени Анны Ахматовой, напечатал мои частушки, напечатал в трех номерах мои мемуары о Валерии Золотухине, напечатал (по моей просьбе) кое-кого из моих друзей. А когда Анатолий Шамардин улетел на Небеса, в журнале была учреждена рубрика имени Анатолия Шамардина "Голоса и судьбы"*, а в редакции стали проводиться спонтанные вечера памяти этого верного друга "Юности", золотоголосого соловья. А в 4‑м номере 2019 года, в последнем номере, где главным редактором значится Валерий Дударев, целых 16 страниц посвящено Анатолию Шамардину, с его фотографиями, художественными портретами, со статьями Игоря Михайлова и Михаила Пака о нем и с моими отрывками из книги "Золотой самородок из Хасаута-Греческого".

Валерий Дударев, в отличие от поэтов, которые пишут стихи каждый день, по принципу Юрия Олеши, "ни дня без строчки", писал стихи не каждый день, хотя и жил поэзией, он считал, что совсем не обязательно писать много стихов, большое количество которых не всегда переходит в высокое качество, а главное — писать хорошо.
Он написал за жизнь и издал до своих 54 лет, до конца своей жизни всего пять книг:
"На склоне двадцатого века" (М., "Радуница", 1994),
"Где растут забытые цветы" (М.: Риф РОЙ, 1997. Полуизбранное с добавлением новых стихов),
"Ветла" (М., Издательство журнала "Юность", 2001. Избранное из двух книг с добавлением новых),
"Глаголица" (М., ОАО "Московские учебники и Картолитография", 2004. Избранное из трех книг с добавлением новых),
"Интонации" (М., "Художественная литература", 2010. Избранное из четырех книг с добавлением новых).
Что ж, французский поэт Гийом Аполлинер (1980–1918) написал и издал книгу "Алкоголи" и стал классиком французской поэзии. Это я говорю к слову, не уподобляя Валерия Дударева Гийому Аполлинеру.
А печатался Валерий Дударев довольно много, в "Московской правде", в "Экслибрисе" "Независимой газеты", в "Литературной газете", в "Литературной России", в "Литературных известиях", в журналах "Юность", "Литературная учеба", "Наш современник", "Нева", "Дети Ра", "Волга", в коллективных сборниках, в альманахах "Истоки", "День поэзии" и т. д., и, кстати сказать, и в моей "Эоловой арфе", а также в некоторых зарубежных журналах. Его стихи переводились на английский, болгарский, польский языки.
Писал он иногда и статьи — например, о Есенине, о Бунине, об Андрее Вознесенском, и делал интервью — с Беллой Ахмадулиной, Евгением Евтушенко, Михаилом Задорновым, Никасом Сафроновым…
В последние годы активно сотрудничал с "Читальным залом" Евгения Степанова… благодаря чему читатели, у которых нет бумажного журнала, могли читать "Юность" в интернете.

Сейчас, когда Валерий Дударев закрыл книгу своей земной жизни, поставил в ней последнюю точку, я читаю его стихи и воспринимаю и чувствую их острее, чем раньше, и они становятся мне ближе, чем раньше. Среди них есть стихи о смерти, которые раньше не так трогали меня, как теперь, потому что я думала, что Валере до смерти еще далеко… И когда читала, например, такие строки 1987 года:

Или вот такие, где Валера (в роли Вийона) представляет, что он сделал бы, если бы сбросил с себя лет десять (то есть если бы ему было 26 лет, меньше, чем Есенину (!):

Я думала: Валера здесь пытается подражать Есенину, который говорил: я "на рукаве своем повешусь"… Но зачем он это делает? У него же нет такой трагедии в жизни, как у Есенина?
…А кто знает, у кого какая трагедия в душе, даже и при внешне благополучной жизни? — думаю я теперь.
А когда я читала вот такие строки:

Я думала: а здесь Валера перекликается с Рубцовым и его стихотворением "Тихая моя родина"… Но у Валеры эти строчки — не менее щемящие, чем у Рубцова… И, между прочим, своей художественной визуальностью сейчас напоминают мне кладбище в Химках, на котором уже пять с половиной лет лежит русско-греческий соловей Анатолий Шамардин… к которому не ездят толпы его друзей и почитателей, не ездит фейсбуковская Группа "Памяти Анатолия Шамардина", никто не ездит кроме меня, да иногда нашей с ним подруги, его однокурсницы, и его сына, и еще кого-нибудь за компанию со мной и с нами… (Кстати, и "Юность" еще ни разу не ездила…)

В некоторых стихах у Валерия Дударева звучит мотив одиночества… Я как-то никогда не думала о том, что Валерий одинок. У него же и в Москве, и в разных краях так много друзей, авторов журнала… Да и девушек ему хватало, которые льнули к нему… Да и какая-то своя личная жизнь у него была, о которой почти никто ничего точно не знал… Но мотив одиночества звучит и звучит в его стихах: мне "одиноко, как в лесу, — Так одиноко"…
Сейчас я вспоминаю, как тяжело он переживал смерть своей мамы, единственный сын своей мамочки, которую очень любил. Вот с тех пор, наверное, он и чувствовал себя особенно одиноко.

Поэт пытается внушить себе, что он не одинок, что он нужен кому-то:

Разумеется, да. Но все равно он чувствует себя одиноким среди большого количества людей.
И вот три года назад он "встретил девушку, полумесяцем бровь", появилась в его жизни та, которая его "с ума свела", как в рашидобейбутовской песне, и которая заменила ему всех. Марианна, муза, молодая жена, да еще и кандидат филологических наук! В которой он надеялся найти свою опору и с которой он обрел свое счастье и перестал чувствовать себя одиноким. И о которой создал целые циклы стихов… Она подарила ему сыночка…
Казалось бы, теперь живи и радуйся… А поэт начал угасать от какой-то напасти, от какой-то хвори, которая взялась непонятно откуда… И угасал полтора-два года… И… "угас, как светоч", поэт Валерий Дударев… светоч журнала "Юность"… Сгорел от работы в журнале, сгорел на работе… так комментируют все это некоторые его товарищи по перу…
Я видела Валеру последний раз в редакции журнала в июне 2018 года, когда туда на очередные "посиделки" приехал из Кореи, из Сеула художник и писатель Михаил Пак, а я привезла с собой свою книгу об Анатолии Шамардине "Золотой самородок из Хасаута-Греческого", которая вышла в "Вест-Консалтинге" Евгения Степанова и в которой, между прочим, есть странички о Валере Дудареве и о "Юности".
Валера, в своем нефирменном синем джинсовом костюме, стоял за столом у окна и занимался со Светланой Шипициной новым номером журнала, просматривал верстку на мониторе компьютера. Потом заспешил домой, и даже не стал фотографироваться, хотя на всех "посиделках" у нас было принято фотографироваться для истории: "Потом, потом, Нинуля… Я убегаю, — сказал он и хотел сказать мне еще что-то, но не стал делать этого всуе. И только я его и видела… И уже не увижу его никогда.
"Он болеет", — сказала мне тогда Светлана… но не сказала — чем. Никто этого путем не знал. А все мы время от времени болеем чем-нибудь. Поболеем-поболеем да и выздоровеем.

Все-таки когда-нибудь мы умрем.

Написал когда-то Валерий Дударев. И все пытался представить себе, где он умрет. И почему-то представлял себе (или предчувствовал?), что он умрет не в Москве, где родился и жил, а где-то еще, и скорее всего — в провинции, в какой-нибудь деревеньке, или в поле или в роще:

Умер он и правда — не в Москве, а на родине своей жены Марианны, в Ивановской области, в районном городке Кохма, о котором ("Лишь в Кохме моя царевна"!) успел написать и напечатать в "Экслибрисе" "Независимой газеты" у Евгения Лесина в июне 2018 года 13 новелл в стихах, целую поэму о своей любви к Кохме и к своей царевне Марианне.

В книге Валерия Дударева "Интонации" (2010), которую я перелистываю и перечитываю сейчас, меня ошпарили горячей волной вот эти строчки — о жизни, которая для кого-то закончилась до срока.

Валера писал это и не знал, что и его жизнь закончится до срока, чего он, разумеется, не хотел. Вот тебе и "ха-ха-ха"… Нельзя смеяться и насмехаться над Смертью, потому что она может жестоко покарать тебя за это. А скорее всего он просто хорохорился. Тем более, что почти все наши русские поэты, и Пушкин с Лермонтовым, и Блок, и Есенин, и Маяковский… у которых земная жизнь закончилась до срока, не умерли… "Они ушли, но они остались", как писал Евгений Степанов, — в нашей жизни, в нашей литературе. Закончилась только их земная жизнь, после которой началась жизнь вечная, на Небесах и в памяти людской. Правда, далеко не каждый может стать "сподобленным такой судьбе".
Между прочим, Николай Дмитриев когда-то писал: Есенин "ровно с песню прожил", и ему повезло, что он умер молодым, а не старым: "А уйди он лысым и ворчливым,/ Разве так жалели бы о нем?". Но тот же Николай Дмитриев обращается ко всем поэтам своего времени и новых времен и просит их: "Станьте некрасивыми, седыми, только не спешите умирать!" А сам тоже умер молодым, и не у себя в Балашихе, где он жил, и не в селе Архангельское, где он родился, а во владимирской деревеньке Аниськино — правда, не в 30 лет и не в 40, а в 52 года, но у нас сейчас поэты, которым за 50, это (поскольку они поздно созревают) — молодые поэты. Вот и Валерий Дударев… Его жизнь, по официальным сведениям, оборвалась на 55 году, то есть закончилась д о с р о к а, как считаем мы. Но Всевышний, может быть, и не считает так, если думает, что поэт выполнил свое земное предназначение, спел свою песню.
Теперь для Валерия Дударева начнется и уже началась новая жизнь. И для его стихов, и для песен на его стихи. И дай Бог, чтобы она была долговечнее земной жизни.

Вопрошает он в своих стихах!
Ты был, Валера, и ты есть. И не бойся, что тебя забудут и некому будет вспомнить тебя. Не забудут. Ты сделал для этого и в своей поэзии, и в своей жизни все, что мог.

А новому — шестому по счету — главному редактору "Юности", писателю Сергею Шаргунову — всего 39 лет. Он еще юнее, чем Валерий Дударев, но в чем-то даже опытнее его, и он хочет "постараться сделать" "Юность" "ярче и сильнее". Помоги ему Бог!