Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 08 (172), 2019 г.



ЛИТЕРАТУРНО-КИНЕМАТОГРАФИЧЕСКИЕ ФАНТАЗИИ ПО МОТИВАМ "ЖЕСТОКОГО ТЕАТРА" АНТОНЕНА АРТО

В Год театра вспоминаются наиболее яркие театральные имена. В сентябре исполняется 123 года со дня рождения французского поэта, актера, режиссера, великого новатора театральной системы ХХ века Антонена Арто. Его идея "жестокого театра" стала одной из самых ярких и смелых во всей культуре авангарда, да и сейчас не теряет актуальности. Иммерсивное искусство, активное вовлечение зрителей и читателей в действо, восприятие жизни как двойника театра, экспериментальные постановки наглядно показывают, что мысли Арто созвучны поискам современных режиссеров и литераторов. И вот, почти столетие спустя, чилийский режиссер Матиас Лира предпринял своеобразную попытку рефлексии и собственной интерпретации системы Арто в фильме "Драма". Опыт получился спорным, а фильм весьма провокационным, и все же он существует в координатах художественного мира Арто.
Темные тона, граффити на стенах, заброшенные здания, слабо освещенная сцена… Действие фильма разворачивается в нуарных декорациях. Но зрители сталкиваются с еще более мрачными безднами душ трех главных действующих лиц — студентов экспериментальной актерской студии. Анхель, Мария и Матео — необычное трио, находящееся в запутанных отношениях (аллюзия на "Мечтателей" Бернардо Бертолуччи). Все тонкости и нюансы их взаимоотношений искренне сыграны и прожиты актерами. Преподаватель студии, личность харизматичная и демоническая, провоцирует молодых людей на поиски собственных болевых точек, детских комплексов и травм, всех непонятностей и изломов своей личности (точнее, личность в его понимании начинается, прежде всего, с этого). Необходим поиск состояния сильного волнения, того, что выбивает из "зоны комфорта". Без этого, по мнению мастера, следующего заповедям Арто, актерство — не более чем ремесло, а сыгранные роли скучны и фальшивы.
Первое же задание — выйти на ночную улицу и внимательно отслеживать все свои желания и импульсы — оборачивается невероятными и подчас шокирующими открытиями. Поиск своей идентификации в самых разных "предлагаемых обстоятельствах" становится все более увлекательным и опасным. Хотите попутешествовать вглубь себя — пристегните ремни!
Отныне сцена становится волшебным порталом, сублимирующим травматические события в высокое искусство, местом, где уязвленное бессознательное, беспощадно вскрытое и вывернутое наружу, наконец обретает плоть и кровь, становится единственно подлинной реальностью, в то время как сам актер — не более чем символ, условный знак, метафора для чего-то большего. И это большее — все наши (не только актерские, но и зрительские) запрятанные вглубь, но незабытые переживания, которые однажды непременно спонтанно ворвутся в нашу жизнь. Хаотичные потоки надрывных эмоций. От этого невозможно избавиться, кроме как обнаружить в себе, да еще и представить на суд зрителей (как тонко подмечает чешский писатель Милан Кундера, автор одного из самых ярких постмодернистских романов "Невыносимая легкость бытия", у всех нас есть зрители, реальные или вымышленные, не так уж важно).
И тогда постановка превращается в "магический театр" (как в "Степном волке" Германа Гессе), выполняет не только лицедейскую, но и психотерапевтическую функцию. Творец здесь обретает полную свободу самовыражения — быть таким, каким тебя задумал Создатель и возможность наконец примириться с собой, с собой во множественном числе (ведь в зазеркалье, глядя на свой образ, человек видит миллион перекошенных статуэток). Самоисследование (оно же саморазрушение) как "чертов коридор" — оптический эффект, создающийся, когда два зеркала, стоящие друг напротив друга, бесконечно множат отражения. И вот только тогда, когда все точки невозврата пройдены, все пути к отступлению отрезаны (а фильм пропитан бунтарским духом — Матео в своем монологе кричит: "Они были бесстрашной группой. Они хотели изменить положение вещей. Их театр был как мстительный удар"), только тогда возможен жутковатый сюрреалистический катарсис.
Игра заходит слишком далеко, все оборачивается уже не просто драмой, а трагедией, в которую втянуты все, даже сам мастер. "Вы все виноваты!", — выносит вердикт Матео. Но не значит ли это, что не виновен никто. Никто тебе ничего не должен, и чем быстрее ты выйдешь из роли обиженного ребенка, тем скорее сумеешь очиститься через боль, выйти на новый духовный уровень (символична татуировка Марии, олицетворяющая духовное прозрение). Даже если тебя бросила собственная мать, преследуют навязчивые детские воспоминания, и ты видишь ее повсюду, даже в собственной девушке — Марии (библейские аллюзии на Марию Магдалину — святую и блудницу).
Одним не хватает мужества быть теми, кем они хотят быть. Другие и вовсе не знают, кто они на самом деле. Для кого-то процесс саморазрушения становится самоцелью, для кого-то — осознанным выбором. "Я выбрал пространство боли и сумерек, как другие — сияние и нагромождение материи", — пишет в своем дневнике Антонен Арто. Возможно, героям не хватает силы воли, которой обладал французский авангардист. Поддаваясь своим импульсам, они идут против течения, но не создают ничего нового. Они не знают даже, куда идти.

Финал фильма открыт. Побывав в мире ирреальном, по ту сторону добра и зла, Мария таинственным образом исчезает со сцены жизни, доиграв роль до конца. Что это, метафорическая смерть? Перед глазами Матео и перед глазами зрителей проходит толпа актеров в масках (вспоминаются клоуны Феллини). Так искусство врывается в жизнь. Так жизнь становится не более чем экспериментальным перфомансом, наполненным архетипами и образами нашего детства. Собственно, фильм об этом пересечении жизни и творчества, о сверхреальности, создаваемой нами каждый новый день. И еще об одиночестве — романтическом, отчаянном, одиночестве вдвоем (в данном случае, втроем), запредельном одиночестве исступленных состояний и поступков, о которых никому невозможно рассказать. Одиночество пожирает героев изнутри, порождает внутреннюю пустоту, которую они заполняют случайными встречами, бесконечно пуская в свой неистовый мир "посторонних" (как и герои произведений французских экзистенциалистов — Сартра, Камю — они заброшены в мир, заброшены в свои роли, которые вынуждены играть до конца).
"Перестаньте жить чужими характерами!", — кричит мастер. И мы наконец понимаем, что единственно подлинная, искренняя, спасительная роль — быть собой.

Алина БУРМИСТРОВА,
кандидат филологических наук,
член Союза писателей Москвы



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.