Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 06 (170), 2019 г.



Ольга МИХАЙЛОВА



РАССКАЗЫ



Ольга Михайлова — прозаик, поэт. Известна публикациями в журналах "Дети Ра", "Зинзивер", "Зарубежные записки", "Фото Travel", "Эгоист Generation" и газетах Linnaleht (Таллин), "Литературные известия", "Поэтоград". Она — автор нескольких книг. Живет и работает в Москве.



Когда год сменяет другой

Утро после новогодней ночи Марет любила больше всего. Впрочем, не было никакой ночи — так, мандарины да книги.
— Больше читай, — наставляла ее дочь, перебравшаяся с мужем в город.
Тийна проведывала мать нечасто, но раз в месяц непременно приезжала. Навезет всего! А у Марет глаза на мокром месте. Целый день от доченьки не отходит. Оно и понятно — скучают друг по другу.
Марет читала — не спеша, вдумчиво просматривала то, что привезла Тийна. Романы не интересовали. Если что, по телевизору сериалов этих — только успевай переключать каналы. А вот рассказы о таких же, как она, хуторянах трогали душу. А разве могло быть по-иному? Ее Ильмар, царствие ему небесное, рыбак что надо был и все со своей лодкой возился. Отчего же не прочесть о рыбацкой деревне? Автор как будто за их с Ильмаром молодой жизнью подглядел, все подметил: и как к морю бегали целоваться, и как лодку вместе смолили, и как нагишом купались на Яанову ночь. А о Карин и ее норовистой корове рассказ не хуже мог получиться — вот только кто бы написал. Все с людей списано — настоящая жизнь, непридуманная.
Только одно утро в году спокойное: не лает соседская собака, а ее хозяин не выбегает во двор с воплями — пусть все соседи знают, что его маленький Антс снова нашалил. Она так и не взяла в толк, действительно ли он сердился или это лишний повод похвастаться, какой все же его отпрыск умница.
Синица раскопала в недрах запорошенного деревянного домика семечку и уселась на ясень. Ветер болтался без дела и докучал птицам. Вспомнить бы, когда было иначе — ветер, ветер… этот завсегдатай их краев.
В декабре Марет как-то держалась, прожила этот непонятный период затяжной осени с вкраплениями белого. Стоило календарь перевернуть, и на тебе: ночью прояснилось, оголились звезды — верный признак грядущего морозца. Конечно, ненадолго — ветер еще не один раз разбередит эту хрустальность, разбавит воздух сыростью, принесенной с моря.
"Как неприятно", — она поежилась.
Стоило выйти на улицу, тут же поймала недовольный синичий взгляд. "Давай еще", — передалось по невидимым каналам связи. Наполнив кормушку, женщина пошла с обходом. Заглянула в курятник, в сарае набрала дров — ежедневные хлопоты, выполняемые скорее по привычке, без интереса — что ей куры, только суетятся и квохчут. Собаку не заводила — серьезное это дело. Вон сосед занимается со своим псом — не присядет, а сколько денег на кормежку уходит!
"Тишина — единственный плюс этого дня. Да и, как ни крути, на весну повернули".
Марет сложила в сенях холодные бруски, притворила дверь — собралась к Реэт. С тех пор, как случилась беда, еще больше сблизившая обеих женщин, они нередко засиживались вместе, обычно в доме Реэт: климат, такой вредный для их здоровья, обсудить, воспоминаниями поделиться и фотографии посмотреть, а то и соседа горластого осудить за глаза. Так и пролетало время — час за часом, зима за зимой. Их мужья, ох и друзья были, ушли один за другим. Разное говорили в округе, но такова, вероятно, судьба — так считала Марет, с этим была согласна и Реэт.
Ясень дрожал скукожившимися от холода крылатками. Не все его сережки оторвал и разнес по свету ветер. Зато польза — снегири регулярно их тормошили.
Марет закуталась в цигейковый полушубок — после смерти старухи-матери она не выбросила его.
"Пойду", — она ступила на протоптанную дорожку. До хутора Реэт, дом стоит почти у моря, около получаса ходьбы — полноценная прогулка.
По другую сторону речки Белой, впадавшей в море и радовавшейся этому независимо от времени года, немощными стариками кряхтели рыбацкие сараи. Деревянные строения — все на одно лицо, со скособочившимися в одну сторону тростниковыми крышами. В одном из них Ильмар и Том, которого на самом деле звали Тоомас (он же предпочитал сокращенное на модный манер Том) могли застрять до полуночи.
"Летом пройтись — одно удовольствие, но сейчас…" — Марет закатила глаза: лед под ногами (откуда только взялся), елки то и дело лупят отяжелевшими от снега лапами, а иной раз вспреешь, раскроешься, потом кашель до весны мучает. Появлявшиеся на свет "солнышки" мать-и‑мачехи напоминали о том, что лучшего средства от кашля не найти. Хворь отступала, но потом, в зимний неуравновешенный период, снова напоминала о себе.
"Кхе, кхе". Она не удивилась, потакая застрявшей, как заноза, мысли: "Все-таки, как неприятно".
А заноза тоже была — вцепилась в ее палец еще в августе, так и пригрелась.
"Дымок, — обрадовалась Марет, завидев знакомую крышу. — Почаевничаем, да и ногам отдых дам, а то совсем одеревенели".
Реэт стояла на пороге, притаптывая выпавший снег. Она всегда тщательно готовилась к их встрече и сейчас не отступила от своего правила: заварила кипрейный чай, в центр стола поставила коробку из-под пипаркоока, наполненную конфетами в разноцветных обертках, в неглубокий плетеный лоток сложила мандарины. Зная пристрастия подруги, она сберегла баночку липового меда: гостившие родственники привозили — своя пасека у них. В начале осени была заготовлена антоновка: хочешь — компот вари, хочешь — так кушай. В миску с кисловатыми сушеными ломтиками Реэт набросала подсушенные плоды брусники: вкрапления красного аппетитно смотрелись рядом с зеленоватой кожицей яблок.
Марет обожала яблоки. "Какой у тебя сад!" — говорила она, восхищаясь белоснежным убранством яблоневых деревьев. У нее лишь три яблоньки плодоносили, остальные просто доживали свой век. Ильмар со своим отцом в основном занимались деревьями…
Две маленькие аромасвечки в стеклянных стаканчиках мерцали рождественско-новогодним настроением и отражались в темном экране телевизора. Реэт не смотрела его; кажется, он вообще не работал. А когда она заглядывала к Марет, то, бывало, посидит пару часов и бегом: "Не могу эту ересь видеть". "Что ж, ее дело", — Марет все понимала.
— Ну, чем не пипаркоок! — Марет радостно выкладывала на блюдо сладости. Накануне вечером прошедшего года, не воротишь его, она испекла печенье — конвертики из творога с корицей. И теперь запах пряности слился с ароматом свечей и закружился по комнате.
— Да, корицы не пожалела, — отозвалась Реэт. — Настоящий дух Рождества. Уже неделя прошла…
— Так ведь праздник такой. Как мы раньше его ждали… — ты, Тоомас, мы с Ильмаром. А потом направлялись друг к другу в гости и встречались посередине пути. Вот смеху было — никак не могли решить, к кому идти.
— Да, Рождество… Хорошо, что ты пришла.



С весной!

Сойку спугнула. Она нехотя оторвалась от облюбованной ветки и уселась неподалеку. Полет ее получился какой-то тяжелый. Вроде и не грузная птица, а все же смотрелось не­уклюже — бабочкой точно не порхала.
Справа шуршание. Ищу глазами точку — источник звука. Это деряба выискивает под прошлогодними листьями червячков. Листья, вернее, то, что от них осталось, отпечатались на влажной почве. В этих трафаретных узорах птица находит для себя еду.
Что это за дерево? Осина? Опушенные сережки осыпались. А на пересечении веток, гляди, гнездышко прилажено. Уж не дроздовое ли? Снова шуршание: мышка-малютка прошмыгнула, сердито блеснув на меня глазенками, — потревожила ее. Пойду, пожалуй. Стоп: прямо передо мной вверх-вниз по стволу дуба передвигается поползень. Слышно, как он лапками цепляется за кору. А на соседнем дереве еще одна любительница полазать вверх — пищуха, добытчица пристроившихся под корой насекомых. Большой пестрый дятел пропищал, а потом простучал мне свое послание. Чечевица настойчиво спрашивает: "Витю видел? Витю видел?" Пойти, что ли, поискать ее, чтобы, заглянув в глаза, ответить: "Нет больше Вити, не береди душу".
Кукушка отчего-то отсчитала мне только год. Ну и ладно, в следующий раз приду — вдруг расщедрится и еще годком-другим поделится. Сколько она будет прилетать сюда гнез­диться, возвращаясь непростым путем с Африканского континента? Сколько будет вести эту игру-считалочку отпущенных ей и мне лет?
Черный дрозд затрещал, забеспокоился. Видно, самка поблизости на кладке сидит. Что-то влажно-прохладное ткнулось в ладонь. Чей-то пес, вот напугал, бестия! Вероятно, почувствовал свободу и понесся на радостях, рассекая буйную зелень подлеска. Значит, не одна я — подальше, подальше.
Выходишь из леса — сразу обдает успевшим прогреться воздухом, как будто в баню попал. На полянке хорошо: солн­це припекает с летним пристрастием. Зяблик не умолкает. Яркая песня, знакомая. Зазвучала она — значит, весна застолбила свое почетное место.
Влагой пахнуло — неподалеку пруд? Так и есть, и ветлы молоденькие бок о бок. Заливается и прищелкивает соловей — заросли ивняка как раз для него. Ну, слава богу, добрались до нас эти вестники любви. Без них пора вечерних свиданий лишена романтики.
Пора в тенек — чувствуешь себя как в погребе. Снова мышь. Да их тут немало! Активизировались с весной. Одна, ошалелая, прямо к моим ногам выскочила — замерли обе, не шелохнемся. Дятлы затеяли разборку: кричат, гоняются друг за другом — чудно. Дерево не поделили?
Стоит отклониться от тропинки, погнавшись за дроздом, а он вон как улепетывает, теряешь ориентиры и крутишь головой — в какую сторону выходить?



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.