Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 06 (170), 2019 г.



В ПЛАМЕНИ БОЖЕСТВЕННОЙ ЛЮБВИ
(в год 220-летия А. С. Пушкина)

Я одарю тебя молитвами души <…>
Молитвами любви, смирения и мира 1
А. С. Пушкин

Поэтический гений Александра Сергеевича Пушкина (1799–1837) был явлен миру как истинное чудо. "Наш поэт представляет собою нечто почти даже чудесное, неслыханное и невиданное до него нигде и ни у кого", "ни в каком поэте целого мира такого явления не повторилось"2, — справедливо утверждал христианский писатель-пророк Ф. М. Достоевский.
Сам Пушкин воспринимал ниспосланный ему талант не только как дар, но и как задание свыше — нести человечеству проповедь Божественной истины:

И Бога глас ко мне воззвал:
"Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей" (2, 149–150).

Стихи словно объяты Божественным пламенем горения духовного. Сердце поэта-пророка — это "угль, пылающий огнем", в согласии с апостольским призывом: "Духом пламенейте; Господу служите" (Рим. 12:11). Неслучайно "Пророк" явился духовным ядром пушкинского творчества как служения пророческого, вмес­тившего "в себе идею всечеловеческого единения, братской любви" (14, 419).
"Велик и свят был жребий твой!.." — восклицал о Пушкине Ф. И. Тютчев. Он же выразил задушевную мысль, излившуюся из самого сердца России:

Тебя ж, как первую любовь,
России сердце не забудет!..

Последующие поколения русских писателей и читателей, "благоговея богомольно перед святыней красоты" (если говорить пушкинскими же стихами), в надежде вдохновения и творческого озарения припадали к родникам литературного наследия поэта. Неразделимый с Родиной проникновенный лирик С. А. Есенин писал, что Пушкин "русской стал судьбой". Поразительный есенинский образ соединил величайшего поэта России с главным христианским Таинством:

А я стою, как пред Причастьем,
И говорю в ответ тебе:
Я умер бы сейчас от счастья,
Сподобленный такой судьбе.

В торжественном венке, сплетенном "дивному гению", сверкает множество драгоценных жемчужин — художественно-поэтических образов, восторженных слов признательности, изумления, восхищения, благодарности. И в то же время — скорби о ранней трагической гибели великого Поэта России, разделившего участь других убиенных русских поэтов‑пророков.
Об их общей судьбе, предчувствуя собственную скорую гибель, писал современный поэт Николай Мельников, убитый при невыясненных обстоятельствах вблизи Оптиной Пустыни:

На мне стоит клеймо поэта,
А у поэта на Руси —
Так повелось — недолги лета.
Мне тридцать. Господи, спаси!

Во все времена талантливое честное слово русских писателей и поэтов ненавистно властям предержащим, страшит их. "Свободы, гения и славы палачи" избавляются от неугодных самыми изощренными способами.
При этом в каждой любящей Пушкина душе утешительным упованием отзываются строки его заповеди о жизни вечной:

Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит (2, 460).

Как послушание Богу сформулировал поэт программу своего творчества: "Веленью Божию, о муза, будь послушна…" (2, 460). Покорный "веленью Божию", создавал Пушкин нетленные типы и образы своих чудесных сказок, поэм, повестей, "маленьких трагедий", драмы "Борис Годунов", романа в стихах "Евгений Онегин", всей своей многогранной, сверкающей алмазной россыпью лирики: пейзажной, любовной, элегической, анакреонтической, патриотической, вольнолюбивой, философской, религиозно-мистической, молитвенной… И "тут целое основание, тут нечто незыблемое и неразрушимое. Тут соприкосновение с родиной, с родным народом, с его святынею", "свидетельство того мощного духа народной жизни, который может выделять из себя образы такой неоспоримой правды" (14, 434–435).

Ниспосланная величайшему русскому поэту "та особая характернейшая и не встречаемая кроме него нигде и ни у кого черта художественного гения — способность всемирной отзывчивости", способность "любить человечество и носить в себе всеединящую душу" (14, 418–420) сотворила это дивное чудо пушкинского творчества. Во всякой человеческой душе, прикоснувшейся к нему, находит оно свой благодатный отклик. Вот почему каждый с полным основанием может сказать: "Мой Пушкин". Вчитываясь в него, важно сердцем найти самое для себя сокровенное — то, что выбирает душа.
Мой Пушкин — это прежде всего великий "духовный труженик", томимый "духовной жаждою", стремящийся "серд­цем возлетать во области заочны":

Дабы скорей узреть — оставя те места,
Спасенья верный путь и тесные врата (2, 442).

Это пламенеющий духом, рожденный "для вдохновенья, для звуков сладких и молитв" поэт-молитвенник:

Молитеся — да взыдет к Небесам
Усердная молитва православных (4, 210).

"Пробудясь, Господню волю Сердцем он уразумел", и это дало возможность создать настоящие духовные сокровища русской литературы.
Таковы "Отцы пустынники и жены непорочны…" — не просто поэтическое переложение великопостной молитвы преподобного Ефрема Сирина, но подлинное молитвотворчество. Всем сердцем обращаясь ко Господу, с покаянным смирением испрашивает Пушкин благодатных душеспасительных даров:

Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи (2, 456).

Как учил преподобный Максим Исповедник, "у человека два крыла, чтобы возлетать к Богу: свобода и благодать". Пушкин прославлял истинную свободу в Боге как одну из главных ценностей бытия. Он мечтал о ней, "как узник из тюрьмы замысливший побег" (2, 441). Невольником Пушкин ощущал себя не только в ссылках, куда власти изгоняли его за "свободный, смелый дар". Чувство подневольного, рабского положения, отведенного гениальному художнику в "стране рабов, стране господ", всегда угнетало поэта:

Давно завидная мечтается мне доля –
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег (2, 387).

Свободе посвящен маленький шедевр пушкинской лирики "Птичка" — крохотное и трепетное, словно певчая птичка, стихотворение, созданное на "чужбине", во время южной ссылки:

В чужбине свято наблюдаю
Родной обычай старины:
На волю птичку выпускаю
При светлом празднике весны.
Я стал доступен утешенью;
За что на Бога мне роптать,
Когда хоть одному творенью
Я мог свободу даровать! (2, 7).

Это поистине универсальное творение, которое воспринимается разумом и чувством и в самом малом возрасте, и в юности, и в зрелости, и в глубокой старости. Стихи написаны в связи с умиляющим сердце русским народным обычаем на Благовещение и Пасху выпускать из клеток перезимовавших в домах певчих птиц: "Знаете ли вы трогательный обычай русского мужика в Светлое Воскресение выпускать на волю птичку? вот вам стихи на это" (9, 66), — писал Н. И. Гнедичу Пушкин. Благую весть, пасхальную радость воплощает отпущенная в небеса поющая вольная птица. Слышатся в стихах Пушкина и великая вера, и надежда, и любовь. Но любовь, по слову апостола, "из них больше" (1 Кор.13:13). Согласно толкованию преподобного Максима Исповедника, "Вера и надежда имеют предел: любовь же, соединяясь с пребесконечным и всегда возрастая, пребывает в бесконечные веки".
Пушкину в его прозрениях и предчувствиях, несомненно, были приоткрыты духовные тайны "жизни будущего века", Царствия Небесного. Поэт прямо говорил о действии Божьего Промысла в своей судьбе:

Но здесь меня таинственным щитом
Святое Провиденье осенило,
Поэзия как Ангел утешитель
Спасла меня, и я воскрес душой (2, 746).

За два года до гибели у Пушкина сложились удивительные, таинственные стихи:

Чудный сон мне Бог послал –
С длинной белой бородою
В белой ризе предо мною
Старец некий предстоял
И меня благословлял.

Он сказал мне: "Будь покоен,
Скоро, скоро удостоен
Будешь Царствия Небес.
Скоро странствию земному
Твоему придет конец.
Уж готовит ангел смерти
Для тебя святой венец…" (2, 634).

Загадочное видение из иного мира отзывается в замирающей душе отрадой, благой вестью: "Сон отрадный, благовещный". Но лирический герой, сознавая земность падшей человеческой природы, искаженной первородным грехом, не может в то же время не испытать смущенного замешательства, разноречивых чувств:

Сердце жадное не смеет
И поверить, и не верить.
Ах, ужели в самом деле
Близок я к моей кончине?
И страшуся, и надеюсь,
Казни вечныя страшуся,
Милосердия надеюсь:
Успокой меня, Творец (2, 635).

Все в Божьей власти и Божьей воле. Отходивший ко Господу Александр Сергеевич Пушкин, по свидетельству В. И. Даля, внятно произнес: "Ну, подымай же меня, пойдем, да выше, выше, ну, пойдем"3. Душа его начала восхождение. Поэт удостоился святого венца и Небесного Царствия по беспредельному милосердию Божию. Он пребывает в вечной гармонии и бесконечной любви Божией. Но нет на земном языке слов, чтобы выразить то, что непостижимо человеческим разумом. Ибо, как благовествовал апостол Павел, "не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его. А нам Бог открыл это Духом Своим" (1 Кор. 2, 9–10). Человеку остается только уповать на волю Божию — святую, благую, совершенную.
"Да будет воля Твоя", — это прошение ежедневно повторяют христиане в молитве Господней "Отче наш…", испрашивая того, что душеполезно, спасительно, богоугодно, неподвластно человеческому уму. Отказом от самоволия и покорным приятием воли Божией завершает Пушкин свое стихотворение — в полном созвучии с молитвой Господней:

Но Твоя да будет воля,
Не моя (2,635).

Поэт осознал и прочувствовал это "своим глубоко прозорливым и гениальным умом и чисто русским сердцем" (14, 416). И он же, по мысли Достоевского, "дал и великую на­дежду, <…> что русское общество может быть излечено, может вновь обновиться и воскреснуть" (14, 417). Пушкинское творчество, как и вся русская классическая литература, подобно православному Символу веры, проникнута христианским пасхальным упованием на воскресение "мертвых душ": "Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века".

ПРИМЕЧАНИЯ
1 Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. — М.: ГИХЛ, 1959–1962. — Т. 3. — С. 268. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте с указанием тома и страницы.
2 Достоевский Ф. М. Дневник писателя. 1880// Достоевский Ф. М. Собр. соч.: В 15 т. — Л.: Наука, 1988–1996. — Т. 14. — С. 436, 438. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте с указанием тома и страницы.
3 Записка доктора В. И. Даля//Пушкин и его современники: Материалы и исследования. — Пг., 1916. — Вып. 25–27. — С. 68.

Алла НОВИКОВА-СТРОГАНОВА,
доктор филологических наук,
профессор, историк литературы,
член Союза писателей России



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.