Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 05 (169), 2019 г.



Елена КОНУСОВА



В АЛЕКСАНДРОВСКОМ САДУ



Елена Конусова (литературный псевдоним Елена Кабардина) — поэт. Родилась в Москве, где и проживает по сегодняшний день. Работает в Дипломатической академии. Автор многих публикаций. Одна из победителей конкурса "Серебро слова" на портале Рифма.ру 2006 г. Лауреат премии им. П. Вегина, 2008 г. 2 место в конкурсе песенной поэзии (диплом и звание призера от портала "Что хочет автор" и Международного Союза писателей "Новый современник". Диплом от "Золотого пера Руси" за высокое художественное мастерство (2008 г.).



КОГДА Я БРОШУ

Когда я брошу думать о тебе,
сходить с ума, не есть, не спать ночами
и буду жить, тебя не замечая,
не прибегая даже к ворожбе,

тогда не приведи тебя господь
понять, как понимают в одночасье,
что я — твое единственное счастье,
твоей души отрезанный ломоть…



ПОЛУ-…

У нас с тобою — передозировка
любви, надежд, соитий и скандалов.
Свисает с люстры тонкая веревка,
а люстра светит только вполнакала,
и ты сидишь ко мне вполоборота,
вот так, ни в полуфас, ни в полупрофиль,
и в полумраке пьешь свой черный кофе
по полчаса,
от чая с бергамотом
воротишь нос и рвешь на полуслове
вопрос,
не озаботившись ответом.
И бьет копытом
бледный конь соловый,
жуя солому
летнего рассвета…



НЕКОРАБЛИ
(романс)

А может быть, не стоит повторять
того, что раньше было — благодать
и укрывало ветви белоснежно.
Да разве повторить нам эту нежность?
И все-таки попробуем — опять —
туда, где так медлительна река,
и волны в ней, как за строкой строка,
обтачивая мысль о неизбежном,
уверят в том, что все у нас — как прежде,
и наша нежность так же глубока.

Возможно, прилетим издалека —
и перед нами вспыхнет не река
в разрыв-траве, а озеро в полыни,
монашью ряску не надев пока,
прищурившись, глядит на облака
и ждет своих обещанных поныне,
где синий камень — словно пуп земли,
и хрупких наших снов некорабли
всплывут со дна, белее белых лилий,
береговых не признавая линий.
Когда-то мы с тобою так могли...



МАКОШЬ УШЛА

Страшна была Макошь, прядя судьбу
кому из шерсти, а кому льняную,
к ее подолу чьи-то звезды льнули,
и пряди вились у нее на лбу.
Иным пряла из шелка, только нить
оборвалась на самом нежном месте,
и нам отныне биться с бездной бестий,
пока она — в поля любовь любить.
А бестиарий — мрачен и велик,
цветы и птицы выжжены на версты,
их белый свет распластан и расхлестан,
и перехожен сотнями калик.
Кликуши накликают потный страх,
юродивые мажут плотной сажей
чела, тела, клобуки и плюмажи.
Веретена наивноглазых прях
не вертятся.
Макошь уже в лесах.
Не верится, что снова за пряденье
возьмется, возвратившись в запределье,
где аннам не спастись от колеса,
где ангелы взбесились и грешат,
а мир искристых слов хрустит, расхристан, —
как лодка, не вписавшаяся в пристань,
моя Макошь была бы там смешна.



АЛЕКСАНДРОВСКИЙ САД
(романс)

В Александровском саду листья кружатся,
в Александровском саду осень светится,
проплывают облака в синих лужицах,
загорается фонарь белым месяцем.

В Александровском саду любо-дорого
тонкой грезой рисовать лики нежные.
Господа сидят в тоске, чешут бороды,
ускользающему вслед смотрят вежливо.

В Александровском саду дамы грустные,
как вуали на челах, тени прошлого.
С немосковским говорком люди русские
на московское глядят огорошено.

Чередую тайный вздох тихим выдохом
в Александровском саду, как нездешняя:
то ли входа нет мне здесь, то ли выхода,
то ли разного всего понамешено.



ИЗ ЦИКЛА "ВАГОННОЕ"
 
1.

Когда по рельсам, стертым добела,
уходят поезда к волшебным далям,
до боли распухающих миндалин
захочется купейного тепла…

И мнится, что, куда ни глянешь, —
пат,
обвалы слева, наводненья справа,
а небо осыпается отравой
и укрывает с головы до пят,

но ты смеешься,
словно нет беды,
грустишь,
как будто радости не знала,
и кажутся прокуренным вокзалом
твои семирамидовы сады.

А осень,
шестипала и худа,
вздымает клочья заячьего меха, —
и хочется куда-то ехать, ехать,
не важно, как,
неведомо
куда…



2.

Когда по жилам, сжатым добела,
божок (бабай ли) шаркает в сандалях
и кажется, что людям недодали
заботы, пониманья и тепла,

на головном очнется третий глаз
и озарятся дали-без-просвета.
К обочинам столкнув лета и лета,
колеса жахнут вслед железный джаз, —

и люди всю, какую есть, беду
оставив на загаженном перроне,
толпой вплывают в мир потусторонний
и в тамбуры ныряют, как в бреду,

где, косточками честности давясь,
раскусывают цитрус разговора,
потом идут вагонным коридором
себя в окне разглядывать анфас.
...
Над головой качается рука
уснувшей в простынях на верхней полке.
Я, стряхивая шпильки и заколки,
валюсь в купель купейного мирка.



3. АННЕ

Давай рискни, шагни через провал,
куда, как в пропасть, кто ни попадал —
смешные тетки, дети, три собаки,
нелепый дедка в кепке набекрень —
вступи в купе,
достань французский крем,
намажь лицо
и пледом цвета хаки
укройся непременно с головой,
и думай, что открылось пред тобой,
какие дали, — воля и простор,
но ангел боли крылья распростер,
а в твой простор ворвался крик вороний
и волю раскачал на волоске,
а кто-то на оставленном перроне
сутулится и молится в тоске…
Тогда очнись, живи едва живой
и думай, что закрылось за тобой.



4. ВАГОННОЕ

Откуда мы едем,
во что мы ворвемся
гудком паровозным?
Купейные леди
в колготках от omsa
белы, как березы,

мужчины им шелково
смотрят на ноги
во снах крепдешинных.
Верстами отщелкав,
дорогам дороги
мечты искрошили.

Путей перекрестки,
бесед передряги,
гудков переклички,
зажатые в горстку
обрывки сермяги
признаний привычных.

Снега полустанков
и станций далеких
за бежевой шторкой.
Меня — наизнанку
дорог подоплеки,
путей оговорки.

Куда мы спешим
и откуда нас гонит,
я точно не знаю,
ан анну души
под идущим вагоном
мне вновь разрезает…

 



МЕЖСЕЗОНЬЕ
(триптих)
 
1.

Приму однажды лучший из миров
и проживу в гармонии с собою,
и с этим серым небом над водою,
и с обережной синью куполов.
Ты видишь, Господи? Я принимаю все:
архангела с мечом над колыбелью
и дьявола в деталях коктебельих,
и смерти шар, и жизни колесо,
не спрашивая, что ж ты так остыл
к содеянным тобою homo-тварям.
Твой замысел был чуден и коварен:
синь куполов — и черные кресты.



2.

Ошотландившийся дуб
рассыпает медь и бронзу,
раньше был силен и грозен,
нынче светел и негруб.

Справа колокол звонит,
хмарь осеннюю голубит,
слева бьется медный бубен, —
звезды катятся с орбит...

Звездам легче: бряк — и все,
нам — лететь сто лет и метров —
большей частью против ветра —
вслед за рыжим колесом.

Да не плачь ты, льет и так,
нам с тобою плакать поздно:
межсезонная нервозность, —
межсердечный кавардак.

На, возьми мое весло,
и крыло, и зонтик рыжий.
Нас не так-то просто выжать,
если выжить повезло.



3.

У нее оранжевые косы
и миндалевидные глаза.
Разгулялась хулиганка осень,
что-то мне желает показать.
Что ж еще показывать, родная,
если все и так обнажено?
За тобой хожу, слова роняю, —
может, поутихнет, заживет.



АПРЕЛЬ ПАСХАЛЬНЫЙ

Когда апреля синяя вода
проспавшую траву поит ручьями,
бодрит кота шутливыми речами,
чтоб по цепи ходил хоть иногда,

тогда и небо — чистота и синь,
а в лужах — звезды, а не керосин,
и за детей еще не очень страшно,

а мы идем к скамейке на Твербуль,
как будто нет ни пламени, ни пуль,
и божий мир любовями раскрашен…

Упал с березы прошлогодний лист,
чтоб накормить побеги в огороде.
Восход сегодня несказанно чист,
как будто воскресенье есть в природе…



ШОПЕНОВО

Все — как тогда: и вечер, и Шопен,
этюды, вздохи, стриженый затылок,
и в направлении моих колен —
косые взгляды, мило-торопливы,
а за вином — шутливый разговор —
невинности, граничащие с порно:
— Ты хочешь, может быть, еще кагор?
(Хочу ли я кагор... Вот это спорно…)
Бокалы опустели. На столе
фаллическими символами свечи
горели — и погасли, обомлев.
Я курточку накинула на плечи.
Моих волос уложенную прядь
любитель увертюры и пролога
погладил запоздало у порога,
но так и не решился растрепать…



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.