Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 01 (165), 2019 г.



Игорь Фунт
"Останусь лучше там…"



М.:  "Вест-Консалтинг", 2018

Жанр криминального романа не предполагает сантиментов в отношении судеб главных героев. Роман Игоря Фунта "Останусь лучше там" одним своим названием говорит: в "том" месте, не здесь, хоть и было как-то не по себе, но терпимо, а "здесь и сейчас" — невыносимо. И это не праздное сожаление о прошлом, а оценка того, что случилось с главными героями: каким ветром занесло их в криминальную структуру и как скверно кончается эта история.
Автор действует в жанре, диктуемом самой жизнью Т. н. современный "жестокий реализм" — по своей сути боевик,  динамичный, кровавый. Коррупция? На каждой странице. О центральных персонажах сам автор говорит, что они "даже не предатели Родины — они хуже". Три больших раздела — "Я — Секунда!", "Диспетчер", "Пасынок" — объединены общей сюжетной линией. Люди, что называется, "скованные одной цепью", орудуют в предлагаемых автором обстоятельствах, освещающих социальные проблемы современного общества.
Пересказывать сюжет не имеет смысла. Если коротко: "Люди гибнут за металл". Автор высвечивает самые неприглядные стороны человеческой натуры — подлость, продажность, предательство. Когда Ясенев решает слить лучшего друга — Секунду, ему лишь на мгновение становится немного грустно. Но ведь на кону вагон с золотом, какая уж тут дружба… Чем все закончится? Разумеется, не хэппи-эндом.
Человеку с неискаженными понятиями о совести и чести инстинктивно закрыть глаза, отгородиться от этого пространства, в котором ценность человеческой жизни сами понимаете какова: "…всего и дел-то, брызнуть в Натали ядовитой смесью из массивной зажигалки, прикрыв свое лицо черно-рыжим париком, пропитанным защищающим дыхание составом. Проверить у жертвы пульс, тут же свалить по-тихому". Убивают здесь буднично: ничего выдающегося, просто рабочий момент.
Мерзость нашего времени в том, что изображение большого количества преступлений уже не выглядит чем-то из ряда вон выходящим. И об отношениях мужчины и женщины говорится так же отрывисто: "мы были в курсе, где она шхерилась". Любовь? Какая любовь, я вас умоляю! Про девушку, в которую влюбился Гарын, товарищи знают, что "красава числилась в колхозе знатною, заслуженной наседкой". Без обиняков, на жаргоне. Хотя, к чести друзей Гарына, об этом они ему не говорят, сохраняя безнадежно влюбленному осколки самоуважения.
Отдельно хочется упомянуть несколько ярких моментов. Например, когда в эпилоге автор очень точно "поймал" этот момент, когда один из героев говорит, что "перебивались" деревенские картошкой с рыбой: "Да-а, суровый рассказ о бедственном положении недокормленных мальчиков из социалистической глубинки стух, так и не начавшись. Посмеялись, еще раз представив картофан: с ароматным луком… рыбку… окунька, щучку". Времена тотального советского дефицита, а позже — голодных девяностых — высвечиваются автором максимально реалистично.
Для жанра криминального романа характерен максимум действия: герои активно перемещаются, постоянно осваивают пространство — двигаются по улицам города, из города в город, из страны в страну. Но что в итоге? Риторический вопрос автор вкладывает в уста Кольки — Секунды: "За что мы бились, каждый по отдельности выполняя поставленную ему задачу: за деньги, свободу? Если денег так же много, как земли на могильном холме — да; если свобода выбора переросла в обязаловку убивать всех, не угодных Системе — да. И что мне делать с жаждущими отмщения людьми, числом перевалившими за сотню-другую?" На что, спрашивается, угроблена жизнь? О Боге этот герой не рассуждает, но разве это состояние — не тупик, не ситуация духовной смерти?
В соответствии с законами жанра описанию различного оружия и военных технологий уделяется максимум внимания. Например, впечатляет описание пистолета-пулемета "Аграм": "Спусковой механизм, возвратная пружина с направляющим стержнем, затворная коробка, глушитель — жестко все, неудобно, хотя и заводская сборка. В дополнение ко всему — рукоятка взведения слева, наследие немецких соседей". Явно, писал это не дилетант, не отличающий "ТТ" от "Макарова", но человек, как минимум, с хорошей начальной военной подготовкой.
Кажется, будто нам, гражданским, лучше всего этого не знать. Но иметь представление стоит, хотя бы почерпнув его из литературы, чтобы хотя бы отрефлексировать ощущение бездны, в которую мы сползаем, по принципу: "предупрежден — значит вооружен". Чем адекватнее и реалистичнее наше восприятие мира, тем лучше мы к нему адаптированы.
Неспроста в начале книги стоит уведомление: "почти документальная повесть". Роман Игоря Фунта — о новой России, о совершенно новых обстоятельствах, к которым словесность вынуждена приспосабливаться. Оттого эта книга так ценна своей объективностью и так тяжела для восприятия. Что еще сказать? Надо надеяться, что наша литература переживет это жестокое время.

Ольга ЕФИМОВА



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.