Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 11-12 (163-164), 2018 г.



Евгений Степанов.
"Империи"


М.: "Издательство Евгения Степанова", 2017

Семнадцатая книга стихов поэта, известного издателя и литературного критика Евгения Степанова вышла в Москве в 2017 году. Ее создатель дал ей гордое, емкое и древнее название "Империи". И если давным-давно, когда загадочный до гениальности поэт Вячеслав Иванов издал свою книгу под названием "Кормчие звезды", современники заметили исключительную поэтическую природу этого небесного названия, то тут дело обстоит не менее загадочно. Можно себе представить, что речь идет о тех мирах, империях, которые порождает своим пером поэт. Необозримы эти империи, воображаемые, ритмически организованные в "созвездия-состишия", они имеют свои лица, свою героику, свой событийный поток, свои горести и свои радости. Как каждая империя, живущая в определенном временном континиуме, это царство земное имеет и свой центр, можно даже сказать, что это эго-центр, все вертится вокруг лирического и трагического "Я" поэта-автора…
Это его чувства легли в основу стихов, это его размышления и опыт облачились в одежду строфической поэзии. На поверхностный взгляд может показаться, что в стихах Евгения Степанова живут преимущественно лишь эмоциональные отклики на прожитую жизнь но, на самом деле, в этих стихах мы видим и внутренний переплеск сложных смысловых форм, находим порой весьма причудливое, ни на кого на похожие обобщения, — тогда уже отражается в зеркальном омуте строк не только сам поэт и его мысли, но и его время.
Евгений Степанов, склонный к автобиографическим реминисценциям, иной раз, пройдя их, рождает творческие декларации — они касаются часто его корней, касаются России. Например, в стихотворении "Быть русским", он пишет:

Быть русским — делать то, что можем:
Пахать, творить, молиться, петь.
И быть счастливым в храме Божьем,
А вне — терпеть.

Или, в стихотворении, названном "Восемь строк", наблюдаем такое афористическое утверждение:

Россия — сила Божия
И жар и холода.
И дурь, и бездорожие…
И счастье, и беда.

Поэта не покидает ощущение провиденциальной основы его страны:

…И станет нормой жизни схима,
И я от спячки злой очнусь.
Я знаю что, непобедима
Святая Русь.

Евгений Степанов не скрывает того, что над любой поэзией он ставит духовные ценности. Они для него — превыше всего. И эту его истину он выражает вновь очень афористично, как ему свойственно, так как это вообще есть свойство его поэзии:

исповедь
покаяние
проповедь
молитва
отповедь
это и есть поэзия
все остальное —
игра слов.

Почему Евгений Степанов часто вообще не пользуется пунктуацией, знаками препинания?.. Видимо потому, что он, профессиональный филолог, кандидат филологических наук, слишком хорошо знает, где какие знаки синтаксиса проставлять; и он напрочь убирает их совсем, чтобы максимально заострить внимание читателя на смысле стихотворения, которое порой у нас на глазах превращается в своеобразный манифест, как это произошло в выше приведенном фрагменте стихотворения, названном автором — "Поэзия".
У Евгения Степанова находим и чисто метафизическое стихотворение. Название его "Человек". В скобках отметим, что и у Гёте есть стихотворение "Человек", имеющее подзаголовок — "Божественное", в нем Гёте, великий немецкий поэт, завет к постижению космических и тайных истин человеческого бытия. Степанов свое стихотворение начинает с одного единственного слова — "небо", им же стихотворение он и заканчивает. Но вся протяженность текста состоит из соотнесений — "человек и небо/человек и человек/человек и животное… И далее длятся эти соотнесения — человек и вода, — и дерево, и трава, и земля, и огонь, и камень, и небо. Слово "небо", повторяя самое начало стихотворения, высоко и окончательно "закольцовывает" текст. Этим поэт дает понять, что небесное в человеке для него первенствует, оно превыше всего. Человек начинается с неба и небом заканчивается!.. Вот это небо, духовное пространство, начало и конец всего сущего, как будто простерто надо многими стихотворениями Евгения Степанова. Его тревожит, как некогда тревожила Д. Мережсковского, извечная дуальность жизни, которая, бывает, проявляется внезапной ложью. Однако чаще всего в последней строке у Степанова все же торжествует, несмотря ни на что — позитив.

И тут — смотрите — сад.
И там — смотрите маки.
И всюду — вечный ад.
И рай. И свет во мраке.

Поэт умеет и любит дать в конце своего стихотворения эффектный, звучный аккорд. И тогда даже простое, непритязательное стихотворение обретает нежданно эпическое звучание. И вообще простота этих стихов — кажущаяся. Ее обарывает высокий настрой, духовный камертон, который — на внимательный слух, — часто и застрочно звучит у автора. Просто, чтобы его услышать, надо прочитать всю книгу поэта "линейно", тогда проникаешься проходящим сквозь весь текст обобщающим стихийным высоким настроем, который побеждает мелкотравчатые подробности навязчивой современности, позволяет преодолеть неминуемые противоречия… Степанов честен пред собою и искренен, и мы верим ему, когда он говорит –

Такая грешная, пустая
И безутешная дорога
А что же делать? Жить — мечтая
И веря в Бога.

Нередко Евгений Степанов выносит размышление о жизни — непосредственно, прямо в стихотворение. У него немало подобных "стиховых" размышлений, в них проявляются и горькие, трагические мотивы жизненных потерь, — все мы, перемахнув пятидесятилетний рубеж, и даже ранее, оборачиваемся назад, вспоминая смерти наших друзей и родных. И когда Евгений пишет — "…мертвецы в записной тонкой-тоненькой книжке/ ни Юрашки ни Тани — ни дна ни покрышки…" — это об этом… Стихотворение, где тихо кровоточат эти строки, кончается так —

…а с собою не взять ни рубля ни дерхама
непонятно — и видимо в сторону храма.

Вот и снова пролетел легкий ветерок в ту же сторону, в сторону высоты, в сторону Вечности…
А в стихотворении "Старая песенка" есть такой поэтичный катрен:

…Но оживает, как нежность, вода,
Но оживают прибрежные камни.
Я бы не против уйти в никуда,
Только, похоже, еще не пора мне.

Звучит мотив нередкий в мировой поэзии — мотив готовности к смерти, которую специально никто, как правило, не ждет. И все же — Memento mori! — Помни о смерти! — этот посыл вновь относит к обретаемой с годами мудрости несуетного созерцания жизни. Может быть, оттого при чтении возникает чувство художественной полноценности и плотности, убедительности текста.
У Степанова есть немало автопортретов‑миниатюр, таких как "Жил певчий дрозд", и других, где определенно проявляется и такая небесполезная для пишущего человека психологическая черта, как самоирония.
Вообще о стихотворениях Евгения Степанова, с которыми мне довелось познакомиться, можно уверенно сказать, что их автор, поэт, обладает очень жизненным, живым и естественным талантом, по большому счету устремленным в Небо…
Когда знакомишься с книгой поэта, появляется соблазн отступить на шаг назад, ведь, как известно, "большое видится на расстоянии". И мы отступаем на шаг — открываем более раннюю книгу поэта — "Две традиции", изданную в 2009 году библиотекой журнала "Дети Ра". Этот журнал, как и не менее известные литературные "платформы", такие как — "Зинзивер", "Футурум АРТ", "Зарубежные записки" (и др.) были основаны и потом широко введены в жизнь именно Евгением Степановым.
Книга "Две традиции" не менее поэтически наполнена, чем "Империи". В нее включены стихи, по признанию автора "написанные в силлабо-тонической манере, и верлибры". Но это о форме, а по содержанию "Две традиции" порою кажутся "первым томом", предшественником "Империй". В них тоже пульсирующее ощущение своего "безжалостного" времени, выраженное особенно в стихотворении "Тогда" (2007). В нем поэт оглядывается назад, в эпоху, которая "червивая, точно труха":

что же было тогда воровали
истребляли своих
негодяи учили морали
и марали святых

наилучшие были убиты
и убиты слова
сквозь бетонные серые плиты
пела песни трава…

И в предшествующем ему в книге стихотворении — "Поколение" (2008), тоже своя особая провиденциальность неизбежности, оно оканчивается так:

…а жизнь была как жизнь, и шли бои без правил,
а жизнь была как смерть — бесился пулемет
не скажет глоба, нет, не скажет вещий павел,
что было, и что есть, и что нас дальше ждет

Поэт часто, как мы уже сказали, намеренно часто не пользуется знаками препинания, синтаксисом. Но здесь он проставляет везде запятые и тире, однако намеренно не ставит точек. И в конце нет точки! Вот такой поэтически текстовой полупрозрачный намек на бесконечность!.. Это для внимательного читателя, для того, кто заметит.
О Евгении Степанове написано немало. Средь написанного прежде всего убеждают слова философа, жреца метаметафоры, Константина Кедрова: "Мне близка простейшая форма, в которой выражается лирический герой Степанова — моностих и, конечно, рассказы о вчера-сегодня-завтра. Кстати, в них, как правило, присутствует классическая собранность, точность формулировок", — вот и недаром в его "Двух традициях" вступительная часть авторски названа просто и броско — "Рифмованные разговоры".
"…следуя классификации одного малоизвестного мудреца, поэт Евгений Степанов не самоутвержденец, он самовыраженец. И ему есть что выражать" — писала тонко и провидчиво давно ушедшая от нас Татьяна Бек…
"Стихи Евгения Степанова — это исповедь сына века, человека, прожившего как бы несколько жизней в разных временных, сущностных (помните у Заболоцкого, "на самом деле то, что именуют мной, — не я один. Нас много. Я — живой") и пространственных координатах. Стихи Степанова фиксируют, точно фиксаж, перемещения и — прежде всего! — перевоплощения его лирического героя" — это высказывание Сергея Бирюкова, президента Академии Зауми.
Он прочувствовал ту самую "отцентрованность" степановского лирического героя, которую и мы замечали и отмечали. Этого лирического героя будто сопровождает интонационная простота при ясности, порой импрессионистичности мысли…
Аналитично глубоко говорил о поэте генеральный директор русского ПЕН-центра, друг Евгения, Александр Ткаченко: "…сюжеты у Степанова, если вдуматься, — одни и те же, как библейский сюжет о Каине и Авеле, который бесконечно повторяется, меняя лишь (уни)форму, сшиваемую и подгоняемую по "фигуре" времени вечным портным".
И, в заключение нашего отклика на поэтическое творчество Евгения Степанова приведем цитату из предисловия к "Двум традициям", эти слова полностью оправдываются и в отношении книги "Империи": "…а сканировать время/ это так нелегко — И Евгений продолжает его сканировать, шелестя своей кроной стихобаобаба и ни на мгновение не забывая, что от поэта до стихотворца один шаг: уйдет метафизика и жизнь станет как сушеная вобла. Поэту Евгению Степанову, судя по стихам, отобранным для новой книги, это не грозит". Так шутливо сказал, для нас окончательно, известный московский поэт, переводчик и прозаик Дмитрий Цесельчук.

Станислав АЙДИНЯН



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.