Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 10 (162), 2018 г.



Ингер Кристенсен. "Свет. Трава"
Перевод с датского
Марины Тюриной Оберландер.
 
Под общей редакцией Ларса Поульсен-Хансена.
Иллюстрации Константина-Фердинанда Вебера-Чубайса.



М.: "Вест-Консалтинг", 2018

Эти стихи переносят нас в чужие пространства, в непривычную речь, — туда, где звуки приглушены и чувства сдержанны. Другими словами, приобщают к иной культуре — к датской поэзии. Ингер Кристенсен (1935–2009), как сказано в предисловии, является крупнейшим ее представителем. Голос Кристенсен одинок и тих, словно она бережет горло, дыша на морозе, или не хочет заглушать шелест деревьев и пение птиц в пробудившемся после зимы краю. Первую часть книги — "Свет" (так называлась и первая книга поэта, вышедшая в 1962 году) — открывает стихотворение, которое выводит нас в открытое пространство и освобождает от чувства времени; автор становится единым с миром, с космосом: "Если я стою/ одна в снегу/ очевидно/ что я часы// а как иначе вечность/ замкнет свой круг". В "Свете" вообще много снега, много зимы, — неважно какой подразумевается сезон; поскольку время здесь понимается как движение от зимы к зиме, которую мы ощущаем не только через "замерз­шую ладонь", "оцепеневший берег" и "водную гладь", которая "режется об лед", но и через внутреннее, человеческое тепло: "Под кожицей/ защищается/ сердце". И несмотря на то, что "жизнь коротка, как лето" — и "первый мороз собьет цветок/ на звездном дереве любви" (эти строки уже из второй части — соответственно, из "Травы") — в стихи все больше прибывает тепла, — словно на строчки ложатся слабые солнечные лучи, и словно строчки эти путаются с травой и ветвями деревьев — и трава с деревьями обретают язык, трава и деревья говорят на языке этих строчек:

Шуршащие ноги травы
крадутся сквозь нас,
ветви елей касаются друг друга
когда тропы встречаются,
вязкая пригоревшая смола
прилепляет нас друг к другу,
жадные до лета дятлы
истово долбят
спрятанные зерна сердец.

Природа и человек сливаются воедино, грань между жизнью и смертью стирается, они становятся одним целым. Кристенсен, минуя эмоциональное восприятие, смотрит на смерть как на естественное природное явление; мне трудно удержаться от интересной параллели с русской северной деревней, подсказанной Василием Беловым в его книге "Лад": там "смерть не вызывала ни ужаса, ни отчаяния, тайна ее была равносильна тайне рождения. Смерть, поскольку ты уже родился, была так же необходима, как и жизнь. Естественная закономерная последовательность в смене возрастных особенностей приводила к философско-религиозному и душевному равновесию, к спокойному восприятию конца собственного пути… Именно последовательность, постепенность". Так же и у "северной" Кристенсен — например, в стихотворении "Зелень за городом": земля — место жизни, земля — место упокоения.

сюда не приходят
люди извне
но лежат в глубине
зерно и мир
и пахнут ближе
желтым и голубым
где лето
внезапно восходит
и исчезает в глубине.

Стихи Ингер Кристенсен были ранее у нас известны в переводах Алёши Прокопьева; в этой же книге — вариант Марины Тюриной Оберландер, специалиста по скандинавской литературе. Наследие Кристенсен все прочней обживается в России.

Эмиль СОКОЛЬСКИЙ



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.