Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 07 (159), 2018 г.



Никита Данилов.
"Маша и Инопланетянин"

 

М.: "Вест-Консалтинг", 2018

Роман "Маша и Инопланетянин", впервые пришедший в Россию в замечательном переводе Мирославы Метляевой, ломает стереотипы о фантастической литературе и философском романе. Он обладает двойственной содержательностью: изначальной, в которой автор проявляет интерес к развитию человеческой личности, и привнесенной из других жанров — элементов сатирического, гротескного повествования. Мирок сорокатрехлетней Маши, одинокой, бездетной, сурово реалистичен, жизнь инопланетянина, напротив, абстрактна и лишена какой-либо радости. Эта пара — чуть ли не антагонисты, но Данилов убеждает в том, что на диалоге столь непохожих личностей можно создать полноценный роман, обнажающий теневую сторону современной жизни.
Читая эту книгу, хочется перефразировать известную поговорку: "Незванный гость хуже Инопланетянина". Драматические сцены подаются насмешливо, как будто рассказчик сидит на крылечке и травит чернушную байку, что характерно для жанра сатиры:
"Бывший муж время от времени еще являлся ей во снах. Обычно он подходил к калитке и просил у нее кружку воды. Вместо воды Маша приносила ему графин вина, красного, как кровь. Муж печально качал головой. Его глаза взывали к состраданию. ”Тебе ж вино нравилось, — поддевала его Маша сладким голоском — Что же, теперь ты не пьешь?”"
Образ Инопланетянина в романе предстает как сила разрушительная, исподволь захватившая власть на земле. Он является внезапно, пугает бедную женщину — странный, незнакомый. Короче, Другой. Но ведь корень-то в этом слове — "друг"! Даже если мы не верим в пришельцев, все равно их появление в сознании многих ассоциируется с "зелеными человечками", разумными существами высшего порядка, перед которыми человек изначально слабее. В книге же — все с точностью до наоборот: Инопланетянин  вздыхает: "Мне бы хотелось быть таким же беспомощным, как ты, дорогая Маша". Этот "бедненький",  оказывается, умереть не может. А хочется — жизнь-то не радует. И вот он мается от безделья, болтается по галактике, прельщает смертных женщин…
Человеку тяжело избежать соблазнов, а простой деревенской бабе — тем более. Маша пытается противостоять чужаку, но не в состоянии: у того интеллектуальное преимущество. От страницы к странице нарастает мотив искушения: "Всегда, — пробормотал сквозь сон Инопланетянин, растянувшись на лавке, — Нечистый искушает человека истиной, свободой, Высшей любовью, и всегда человек дает возможность обмануть себя".  Вот именно, дает — и  отворачивается от Бога. Маша, вместо того, чтобы выгнать незнакомца в три шеи, пускается с ним в философские разговоры: слово за слово, бдительность женщины тает, а там и до греха недалеко…
"Я твой Бог, Маша!" — заявил Инопланетянин. На этом месте становится жалко Машу. Неужели ее душа настолько смущена, что она не способна  сложить два и два? Кто склонен к унынию, для кого пропал смысл жизни? Латентный самоубийца, лишенный смысла жизни, возомнил себя Спасителем? Нет, тут что-то не так… В том-то и проблема, что  Маша — неверующая, заблудшая, такая же, как ее собеседник.  Мы обычно верим  тому, кто  говорит  ярко, напористо, у кого слова отскакивают от зубов. Вот и Маша попадает под обаяние странного визитера. Разговоры с Инопланетянином, конечно, выводят ее из себя, но собраться с мыслями, твердо отогнать чужого, у нее не хватает сил: "Что за Бог, — бормотала она. Посмотришь на него, бежать хочется… Где еще можно увидеть такого Бога в резиновых сапогах и потрепанной одежде?! Или такого, что опрокидывает в глотку стакан за стаканом и несет всякую чушь о вере, государстве, сексе и всякой другой ерунде, и, кроме того, лезет к тебе под юбку, пользуясь темнотой…".   И не екнуло в груди: никогда, никогда Он так бы не сделал!
А как манит в этом заявлении притяжательное местоимение "твой", которым так ловко оперирует чужак? Твой Бог — персональный, собственный, ни с кем не делимый! В конце концов Маша в своих рассуждениях о божественном возвращается к своему, наболевшему: "Не хочет ли мужчина быть Богом в своем доме?  Быть Богом для своей женщины? А женщина — стать  предметом его поклонения?"
Для верующего человека смерть — начало новой, вечной жизни. Христианин живет для спасения души, земное же существование каждую минуту готовит его к небесному. В этом же романе у героев, при кажущихся противоречиях, ни жизни, ни смерти нет. Маша осталась без будущего — без семьи и детей, гость залетный и вовсе жаждет превратиться в ничто. Это закономерно — без Бога человек вынужден или топтаться на месте, или мертвой хваткой вцепляться в земные наслаждения,  идя по пути саморазрушения, причем первый путь плавно подводит ко второму. Для такого человека полюса хорошего и плохого меняются местами (что, собственно, мы видим в "просвещенной" Европе). Символ этого превращения —  отвратительный образ Крысы с двенадцатью сосками, в котором осмеяна идея христианства.
Завершение романа также отсылает нас к религиозным мотивам. Вспоминается концовка поэмы Блока: "В белом венчике из роз / Впереди — Исус Христос".  Нечто отдаленно напоминающее эту картину мы видим в финале романа Данилова: "Инопланетянин, наигрывая на флейте, шел посреди улицы, возглавляя идущую за ним странную процессию. Из каждого дома выходили его двойники и на ходу присоединялись к нему, постепенно собираясь в его тело, которое с каждым разом все больше увеличивалось, принимая гигантские размеры". Эта пародия, содержащая элементы натурализма, "бьет" по восприятию, вызывая у читателя антипатию.  Для поэта Христос — эталон нравственного бытия, это Любовь, которая, будучи отвергнутой, тем не менее, не перестает быть "надвьюжной", непреходящей, а значит, может достаться тому, кто возьмет на себя смелость ее искать. Данилов же на последней странице оставляет свою героиню беременной существами с козьими ножками и копытцами.  Выходит, в двадцать первом веке проще зачать крыса знает от кого, чем навести порядок в собственной душе? Окончание книги является пессимистичной метафорой: сейчас мы живем среди инопланетян — нас объединяет только место проживания, но не ценности.
Автор призывает настороженно воспринимать любое явление, прежде всего, для себя определившись с отношением к нему: куда ты меня ведешь? Что ты хочешь со мной сделать? Роман Никиты Данилова ставит непростые вопросы: способен ли человек расстаться с идеей о своей избранности, уникальности, если завтра неведомые "гости из будущего" присядут рядышком покурить на крылечке? Может ли человек считать себя венцом Божественного творения, если Другой с такой легкостью способен заморочить голову земной женщине? Не слишком ли мы слабы, проще говоря — нежизнеспособны? Именно потому, что Маша и Инопланетянин — символы (со всей их многогранностью и неистощимостью),  разгадывать  это произведение хочется снова и снова. Главное, чтобы вас не прервал неожиданный звонок в дверь. Не открывайте. Мало ли кому пофилософствовать приспичило. Пусть думает, что вас нет дома.

Надежда ДРОЗД



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.