Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 29 (59), 2010 г.



Татьяна Кайсарова

"Темный мёд"

М., "Вест-Консалтинг", 2010

"Господь из одного кувшина льет
кому-то горький яд, кому-то мед".

Народная поговорка

Темный мед... несомненно, продукт натуральный. Но сегодня мы поговорим о натуральности поэзии, рассматривая ее сквозь магический кристалл творчества.

В чем же натуральность творчества поэта, его природная чистота? Поэты как музы могут возрождать архитипическое и символическое, могут обучать культуре слова и превращать слова в музыку.

"О сколько музыки у Бога
Какие звуки на земле..."

А. Блок

"Поэты прислушиваются к голосу бытия", — считал Мартин Хайдеггер. они прислушиваются, чтобы собрать нектар с цветка поэзии. "Переходя из вероятия в правоту", улавливают непосредственные знания и проникают в тайнопись мира.

Услышать, понять и поверить в откровения будущего — кто способен все это считывать, кроме поэтов?

"…то неведомый текст набирает послушно рука,
и смятенье души в виртуальность пространства ложится…".

Т. Кайсарова

Вот как прислушивался к голосу мира Георгий Иванов:

"…Поэзия: искусственная поза,
Условное сиянье звездных чар,
Где улыбаясь, произносят "Роза"
и с содроганием думают: "Анчар".

Где, говоря о рае, дышат адом
Мучительных ночей и страшных дней
Пропитаны насквозь блаженным ядом,
Проросших в мироздание корней…"

А вот как прислушивается т. Кайсарова:

"…если хочешь — кричи, но никто не услышит твой крик —
здесь, в узорах чужого плетенья, теряется звук…
обернись муравьем — муравьиного мира язык
ты еще не постиг, не успел, не настроил свой слух…"

Что это за корни, которые "проросли в мироздание"? Может быть, это корни рока творчества и в неведомых словах ростки смысла? Ведь поэт знает то, чего не ведает обычный человек, ибо он находится за гранью бытия. так должно быть в глубокой поэзии.

"Поэзия — это исповедь водного животного, которое живет на суше, а хотело бы жить в воздухе" (Карл Сэндберг).

Но часто в поэзии возникает и искусственное, ненатуральное, негармоничное.

Многие современные поэты — это просто журналисты. У них нет этих корней "в саду иной земли". Зачастую некоторые умело подстраивались под идеологические клише и имели негласный договор с властью, у них было право на речь, и они, как правило, выражали "дух времени" и были "больше чем поэты".

Опыт советского времени выбросил за борт культуру тех, кто занимался "другими" темами, непонятными народу, и привел сейчас этот темный народ, который остался без идеального и метафизического к упрощению и выхолощенности.

"Заумь" не должна просачиваться в печать — считали наши генсеки, и они очень хорошо управляли этим процессом, подобно Карлу девятому, который считал, что лошади и поэты должны быть сыты, но не закормлены.

Опыт кормушек и создал советскую литературу, которая перекрыла поиски мелоса.

Поэзия Т. Кайсаровой ищет те ноты и звуки, которые открываются только перед мудростью сердца.

Те поэты-вестники бытия, о которых говорим мы, это не узнанные вестники, у которых корни в земле поэзии и золотые нити связывают их с небом, с космосом. они стоят в просветах истины и посещают бездны по ту сторону космоса. Конечно, не у всех есть дар предчувствия будущего, как, например, у Слуцкого, который в начале 40-х предвидел атомное оружие или Г. Чулкова, который в 1920 году "прорисовал" образ Сталина.

"…Еще скрежещет змий железный,
Сверкая зыбью чешуи,
еще висят над черной бездной
Россия, паруса твои.

еще не видим кормчий темный
В тумане одичалых вод,
и наш корабль как зверь огромный
По воле демонов плывет…"

Ни научное мышление, ни логика суждения, а профетический настрой, отрабатывающий основные символы человечества, могут открыть доступ к бытию.

У того же Георгия Чулкова, в строках, написанных в 1938 году в ялте, мы находим определение поэзии, близкое к нашей концепции:

"…И странных слов безумный хоровод,
И острых мыслей огненное жало,
И сон, и страсть, и хмель, и сладкий мед,
И лезвие кровавого кинжала.

Поэзия! Причудница столетий
И мы всегда доверчивые дети,
Готовы славить муки и восторг
Твоих мистерий и твоих видений
И яростно ведем ревнивый торг
За право целовать твои колени…"

Ветер как символ женского сквозит между строк и образов татьяны Кайсаровой, уносясь куда-то за горизонт.

"…Разгулялись ветра,
Но Эоловой Арфы настрой
Только множит печаль
Потерявшей надежду Вселенной…"

"…За далью ускользающей видны
Костры, костры, и только ветры — мимо…".

Или другая мысль:

"…Видно, я обманулась, что мы сочиняем стихи,
забывая о том, что они нас давно сочинили…"

Тут блоковская мысль, что поэзия движется сама. она приходит сверху, неизвестно откуда и уходит в неизвестном направлении.

Поэзия идет от роковых корней, а мелос — от зерна неба и, прорасти этому зерну мешает очень многое: жестокий социум, массовая культура, идеологические стандарты и неправедная конкуренция поэтов.

Некоторые поэты вкушают мед бытия — это мы видим в текстах татьяны Кайсаровой.

Мед, как и бытие, бывает разноплановым, многосферным. Эти сферы посещают мысли и воплощаются в поэзии татьяны Кайсаровой.

"…Хрустальный день не для игры…
Прости, но спорить неохота —
Уже готов и сдобрен медом
Отвар осиновой коры…"

"…Печальны отголоски песен.
Увы, мне жаль — я не пою,
Я горький сок осины пью,
В нем тает мед янтарной взвесью…"

Звездный мед и поэзия Кайсаровой вбирает и "темный мед ночей". Наполняет фиалу пряным медовым настоем.

Можно звать предвиденье, но появляется непредвиденное.

"За мнимой рекой под названием Лета" поэтеса попадает в миры иные.

Так сложилось, что в России не держится контекст. Поэты, как "атланты держат каменное небо", не удерживая контексты. В стихотворении, посвященном Д. Цесельчуку, слышна просьба не удерживать звук.

"…Не впервой уходить…
Отпусти, не удерживай, Звук!
Неуместна печаль
На пороге иных воплощений.
Жизни тянется нить,
Но Сансары теряется круг,
Растворяется даль
В сонном мороке скрытых смещений!.."

Поэт прочувствовал современный мир и не ищет выгод, не принимает мир бизнеса, а скучает по темным озерам, по сакральному остыванию строк, по исчезающим миражам, где слышен крик муравьев в горящих лесах и по знакомой Москве, которая представляется как незнакомый город, город незнакомых лиц.

"…Хладнокровная жизнь, бестолковая тяга к рублю.
Слово "бизнес", которое я не люблю,
для меня — бесполезный фетиш: я лукавство его различаю.
ожиданьем живу и по темным озерам скучаю,
и славянский напев в отголосках бессонниц ловлю…"

"…За скучной чередой пустых реклам лубочных —
банальность клоунад и плачи ни о чем,
и льстивый горький мед говорунов порочных,
и многое еще…
Мне город незнаком!"

"…На прощанье прошу:
пусть подарит фиал чародей
и наполнит вином
или пряным медовым настоем —
лишь его уношу,
сохраню на далекой звезде,
буду в мире ином
ароматом Земли успокоен…"

Чаяния поэта почти всегда напрасны, слишком сильны расхождения между идеальным и тем, что есть.

Вместе с высокими темами встречаются простые женские мотивы: "накинуть китайский халатик", выпить кофе из молотых зерен, где все же мерещится в черной гуще — корни судьбы.

Для поэтессы важно сохранять "сад иной земли" "и явь и сон" это мы находим в стихотворении Vergnano, где сквозь резной виноград виден сад, словно матрица мира.

"Обжигающе-черный, прошедший сквозь жерло "делонги",
без тебя не усну. Ну а если проснусь очень рано,
то, накинув китайский халатик, пристроюсь в шезлонге,
чтобы выпить волнующе-терпкий и горький "Верньяно".
Остаюсь в добровольном плену. о, дурманящий запах
твоих молотых зерен! В черной гуще — разгадка судьбы.
Помню: вечер в Палермо подкрался на бархатных лапах,
а потом в италийской ночи голубые тонули сады.

Здесь другая погода, прости мой неласковый север.
Августовская ночь до обиды порой холодна,
только горечь "Верньяно" и розовый зябнущий клевер,
вдруг напомнят, что лето бывает бедней, чем весна.
Сквозь резной виноград виден сад, словно матрица мира.
Уходящей луны растворяется белый агат.
Незнакомые птицы на утреннем небе — пунктиром,
а знакомые — рядом о чем-то надсадно кричат".

Особенность поэзии татьяны Кайсаровой в том, что она так проявляет метафизические переживания, что они сами находят свои пути. такое происходит, если не торопить время, но поэзия устроена так, что всегда его торопит и опережает.

Только натуральное естественно и прекрасно.

Валентин КУКЛЕВ



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.