|
|
Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов
|
Гвозди номера № 04 (156), 2018 г.
Настя Запоева.
"Холод согреет"
М.: "Вест-Консалтинг", 2018
Оксюморон — это наше все. Сталкивая лбами антитипические качества предметов и сути явлений, смелая, пишущая без обиняков женщина, рассчитывает всецело завладеть вниманием читателя — заставить опешить, стушеваться, привести в замешательство. Играя полярностями в названии сборника, автор также задает планку определенного драматизма: если заголовок — логический парадокс, что же под обложкой? По меньшей мере, столь же напряженные переживания и нарастание экзистенциальной тревожности.
Да и псевдоним она выбрала забористый. Светлое имя Настя (память тут же включает перед глазами образ главной героини сказки "Морозко"), объединяясь с диагнозом извечной трагедии мыслящего русского человека, раздирает сознание читателя напором внутренних противоречий:
незаметно тесно жутко
с облепихой на окне
жизнь моя в не новой куртке
или ты приснилась мне
Современница цитирует классика: "Не жалею, не зову, не плачу…" Заимствованный фрагмент принадлежит разным текстам, в одном произведении он — представитель другого. Есенинское стихотворение-монолог разворачивается плавно, напевно, Запоева же, одевая короткую строку в перекрестную рифму, безжалостно рубит правду-матку. В литературе янтарные ягоды облепихи символизируют изобилие и процветание, однако героиня видит свою жизнь в "не новой куртке": и столетие спустя ничего не изменилось. Все так же спрашивает себя человек: а для чего мы вообще живем в этом мире? Как правило, спохватывается он, когда полжизни уже за плечами, и куртка истрепалась, а впереди и позади — пустота.
Для Запоевой аллюзия — существенный компонент структуры стихотворных произведений. Подключая память и ассоциативное восприятие читателя, текст, наполненный интертекстуальными включениями, обретает двойную энергию: форма определяет содержание тем, что глубокая меланхолия человека современного как бы передается поколенчески — от жителей бывшего советского пространства, к которым относится лирическая героиня.
Автор намеренно усложняет восприятие своих текстов, выходя за пределы системы "одна мысль — один образ". Она отказывается от точек и запятых, чтобы не спотыкалась о них ирония логических причинно-следственных цепочек:
жизнь это так сказать
заинька заводной
что мне о ней сказать
что оказалась злой
Расстановка акцентов, присущая всякому нарративу, размывается: остается лишь ритм, четкий, гипнотический, напоминающий удары метронома (да, того самого, блокадного). Страшно, когда в стихах главенствует ритм — значит, другие выразительные средства бессильны. О том, что еще не все кончено, свидетельствует только равномерное чередование сильных и слабых долей: вдох-выдох. Стихотворения Запоевой держатся на нем, изображая жизнь такой, какова она есть — резкой, грубовато-вульгарной:
только не надо ля-ля
детство нормальное было
в лужах стояла вода
просто на всех не хватило
"Лужи" — символ детства, и естественно, окунаясь в воспоминания, мы невольно ожидаем продолжения ассоциативного ряда: детский смех, бантики-косички, брызги, солнечные блики. Если бы не глагол "стояла", превращающий лужу в безжизненное, высыхающее пространство. Да и радость та, девчачья, похоже, обошла героиню стороной. Не повезло.
Эта беспомощность перед болью, которая сочится из каждого слова, столь велика, что автор пользуется разнообразными стилистическими приемами, чтобы ее усмирить. Сумма индивидуальных авторских выборов складывается в особенную манеру письма — преобразованные цитаты воспринимаются уже по-новому, а эффект узнавания придает тексту этакий эмоциональный камуфляж:
в лесу темно в дурдоме холод
поспи огромная страна
кто сердцем тверд и жопой молод
тот перетерпит холода
Чужое слово, пропущенное через мясорубку авторского замысла, не перестает волновать, в смещенном контексте воспринимаясь острее, трагичнее. Казалось бы — слышали, знаем, давно привыкли к старым песням. Не тут-то было. Автор конфузит читателя, дразнит, вгоняет в краску, тыкает носом в нелепость поведения основной массы российских граждан. Сперва мы верим в светлое будущее, а позже, в новой общественной формации, с горечью вздыхаем, оглядываясь на то, что разрушили "до основания, а затем…" Вожделенное "затем" не наступило. Остается стиснуть зубы и — как всегда! — претерпевать холода.
Стилистическая самобытность стихотворений Насти Запоевой обусловлена российской действительностью — суровой, жесткой и удивительно диалектичной, "потому что мир напрасен / и прекрасен понемногу". Автор далека от идеализма, но в минуту философского размышления о жизни напутствует читателя горячо и стихийно:
в пейзаже допусти промашку
кораблик по реке пусти
зажиль последнюю рубашку
и хоть кого-нибудь прости
Как это по-человечески — сделать заначку "на всякий пожарный случай". И какого требует мужества — по-настоящему простить хотя бы кого-нибудь. В каждом из нас, пока мы дышим, земное начало будет бороться с небесным, а жизнь сама расставит все по местам, поскольку, по словам автора, "ничего не пропадает / и напрасно только зло".
Ольга ЕФИМОВА
|
|