Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 26 (56), 2010 г.



"Называется судьбой"

К дням памяти Николая Гумилёва и Георгия Иванова



24 августа 1921 года вышло постановление Петроградской ГубЧК о расстреле участников "Таганцевского заговора" (всего 61 человек), опубликованное 1 сентября с указанием на то, что приговор уже приведен в исполнение. Точная дата и место расстрела неизвестны. По этому сфабрикованному делу проходил и был подвергнут той же участи, что и остальные, Николай Степанович Гумилёв, выдающийся национальный поэт, лидер поэтического направления "акмеизм", одна из ярчайших звезд "серебряного века" русской поэзии. Через 37 лет, 26 августа 1958 года, во Франции, в эмиграции, на больничной койке, ушел из жизни один из любимейших учеников Николая Гумилёва — первый поэт русской эмиграции, "поэт в химически чистом виде", как говорила о нем Зинаида Гиппиус, Георгий Владимирович Иванов. Георгий Иванов писал о своем "учителе", что целью его творчества всегда было "поднять поэзию до уровня религиозного культа, вернуть ей, братающейся в наши дни с беллетристикой и маленьким фельетоном, ту силу, которою Орфей очаровывал даже зверей и камни". О смерти Гумилёва Георгию Иванову рассказал футурист и кокаинист Сергей Бобров, близкий к ЧК: "Знаете, шикарно умер. Я слышал из первых рук. Улыбался, докурил папиросу...".

Так как дата гибели Н. С. Гумилёва точно неизвестна, то в Петербурге принято отмечать день его памяти 24-25-го августа. Мероприятия организует музей Анны Ахматовой и Музей-квартира Л. Н. Гумилёва. Лекцию "Николай Гумилев и "Таганцевское дело" читала в этом году с. н. сотрудник музея М. Г. Козырева, она же организовала поездку-экскурсию в Ковалевский лес в районе Ржевского полигона, где предположительно, согласно последним изысканиям, и погиб, в числе многих, в страшных зверствах "красного террора" поэт Н. Гумилёв. Поездки эти организуются уже пятый год. Да, память великого поэта чтят в Петербурге. Что касается Георгия Иванова, он умер далеко от родины, и как-то забылось, что это один из самых "петербургских", или, может быть, "петроградских" поэтов русской литературы. "Мне все мерещится тревога и закат, / И ветер осени над площадью Дворцовой; / Одет холодной мглой Адмиралтейский сад. . ." "Священный сумрак белой ночи! / Неумолкающий прибой! / И снова вечность смотрит в очи / Гранитным сфинксом над Невой".

Кто знает, сложись судьба Николая Гумилёва по-другому, возможно, и он пережил бы, подобно Георгию Иванову, страшную горечь жизни на чужбине — в Берлине, Париже, "постылой Ницце"... "Было все — и тюрьма, и сума, / В обладании полном ума, / В обладании полном таланта, / С распроклятой судьбой эмигранта / Умираю..." Гумилёв относился к поэзии своего ученика очень требовательно, говоря, что "стихи Георгия Иванова пленяют своей теплой вещностью и безусловным.., хотя и ограниченным бытием". Он всегда сетовал, что Г. Иванов "только видит, а не чувствует, только описывает, а не говорит о себе, живом и настоящем, радующемся и страдающем". О, как страдает и как кричит об этом во многих своих эмигрантских стихах Георгий Иванов! "Невероятно до смешного: / Был целый мир — и нет его. / Вдруг — ни похода ледяного, / Ни капитана Иванова, / Ну, абсолютно ничего!" И все, что осталось от того мира — воспоминания, как "жили тогда на планете другой". "И совсем я не здесь, / Не на юге, а в северной царской столице. / Там остался я жить", — пишет безнадежно, "страшно уставший", поэт.

Николай Гумилёв умирал как убежденный монархист, царский офицер. Вероятнее всего, и был арестован по доносу, так как на одном из своих поэтических вечеров, когда ему из зала задали вопрос "каковы его политические убеждения", он ответил: "Я — монархист". Георгию Иванову суждено было пережить и гибель иллюзии верности былым идеалам. В одном из своих стихотворений он пишет: "Овеянный тускнеющею славой, / В кольце святош, кретинов и пройдох, / Не изнемог в бою Орел Двуглавый, / А жутко, унизительно издох". "Рассказать обо всех мировых дураках, / Что судьбу человечества держат в руках? / Рассказать обо всех мертвецах-подлецах, / Что уходят в историю в светлых венцах? / Для чего?"

И все же, несмотря на весь скепсис и жесточайшую иронию, граничащую с цинизмом, — "Хорошо, что нет Царя. / Хорошо, что нет России. / Хорошо, что Бога нет", — самое светлое, что жило в душе Георгия Иванова, это, конечно, тот мир, где "эмалевый крестик в петлице / И серой тужурки сукно...", где "прекрасные лица / И как безнадежно бледны — / Наследник, императрица, / Четыре великих княжны...". И конечно, он, любимый учитель. "...Зимний день. Петербург. С Гумилёвым вдвоем, / Вдоль замерзшей Невы, как по берегу Леты, / Мы спокойно, классически просто идем, / Как попарно когда-то ходили поэты".

В собственной усадьбе, где "в широких окнах сельский вид" и "у синих стен простые кресла", "не томясь и не скучая, / Всю жизнь свою провел бы я / За Пушкиным и чашкой чая", — мечтал Георгий Иванов. Почему так не случилось? Почему все вышло иначе? Наверно, "это то, что в этом мире / Называется судьбой"? Николай Гумилёв дождался-таки увиденной им в одном из его предчувствий "пули, которую в темные ночи готовил рабочий". Александр Блок, по мнению Георгия Иванова, "умер от "Двенадцати", как другие умирают от воспаления легких или разрыва сердца". И сам Георгий Иванов — нечаянная жертва "припадка атомической истерики"...

Ольга ДЕНИОВА,
собкор "ЛИ" в Санкт-Петербурге



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.