|
|
Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов
|
Гвозди номера № 02 (154), 2018 г.
Татьяна КАЙСАРОВА
СОКРОВЕННЫЕ СЛОВА
Татьяна Кайсарова — поэт, критик, художница. Окончила художественно-графический факультет Государственного педагогического университета. Работала преподавателем, художественным редактором, редактором энциклопедических изданий. Член Союза писателей России (с 1999 г.), Союза писателей ХХI века (с 2011 г.), Союза литераторов России (с. 1999 г.), Международного Союза журналистов (с 2001 г.). Сопредседатель секции поэзии СЛР. Автор многих книг и публикаций. Живет в Москве.
* * *
Паутина и патина века
у кромки судьбы,
там у самого края… Ветка
невозможной сирени
дурманит до памяти дальней,
до кромешного детства
московских дворов,
до окраин заречья,
дорог, уводящих на север…
Мама, мама! В каких ты
холщовых пенатах
креативного Бога вселенной?..
Помнить мало!
Есть желанье вернуть все, что тленно,
согреть и согреться печалью…
Что пророчишь, строка,
убегая от клавиш,
карая и радуя?
Ты опять о жестоких и алчных?
Их вычеркну белым пером
одинокой вороны,
отставшей от стаи,
потеряю на круге втором —
их не станет
в белой книге любимых имен.
Тает март, утекает апрель…
Время вечности полнится светом.
ПОЭЗИЯ
Из ничего, из воздуха и пепла,
из полузвука, полунемоты,
как выдох или вдох, как сонный лепет,
поэзия, на землю сходишь ты.
Возлюбленный, единственный и тайный
так шепчет сокровенные слова,
как тень твоя, желанны и случайны,
прикосновенны, слышимы едва.
Как сны твои внезапные блаженны…
Единой мерой мысли сведены
края волны, края небесной пены,
края густой туманной пелены…
Дышу тобой, ловлю твой шелест, вижу
все то, чему нет знака на земле.
В мгновении едином вечность ближе,
и слово словно льдинка в хрустале!
* * *
Когда волной накроет тишина,
как тайная любовь, и будет длиться –
замрет в межкронье белая луна,
и упадет к ногам, и растворится
в прибрежном иле. Огненная нить
засветится, вскипит над куполами —
ты вдруг поймешь, что цель твоя — любить,
тревожить тишину колоколами
своей души, что платьев синий лен
еще цветет, а не изношен в прах,
и даже абсолютный вечный лед
в горячих растворяется руках.
Чужих календарей протяжный стон
предложит счет, но вечность остановит…
И только отдаленный камертон
земных времен ритмичный счет уловит.
Столико расщепляя пустоту
и заполняя звуками просторы,
косноязычье шариком во рту
исправлю и продолжу разговоры.
* * *
Как в утро уходящая спираль
ночного неба, вспыхнув желтизной,
сжигает дымку и дробит хрусталь —
так слово пожелало править мной:
будить и мучить пламенем, слезой,
карминным ливнем с полусонных кленов,
и отдаленным колокольным звоном,
и розовой закатной полосой.
Качнулась даль, расплывчата, размыта,
по телу заструилась теплота,
и наполнялась белизна листа
неповторимой прописью санскрита...
Кириллицу оставлю про запас,
задумаю, задумаюсь, свершу,
почти закончу, но не завершу,
а если завершу, то не сейчас…
Порыв осенний будет жить во мне:
круженье рифм, видений колдовство,
с землей и небом кровное родство
и память — до мурашек по спине.
* * *
Так неожиданно и тайно
приходят странные слова,
непредсказуемы, случайны
и узнаваемы едва.
Под вечер — ветер, и набегом
начнется дождь — хвала богам!
Слова, как толпы печенегов,
метнутся к сонным берегам.
Война стихий — победа свята!
Флагшток. И пламенем горя,
из листопада и заката
взмывают стансы сентября!
* * *
Упади, тревожим ожиданьем,
прямо с неба в тростниковый рай,
ангел простодушного желанья,
повелитель сердца и пера.
Раствори туман над берегами,
распиши цветами острова
и к щеке желанными губами
только прикоснись едва-едва…
А потом возьми меня и мучай,
изощренно мучай, не жалей,
сонмом обжигающих созвучий,
странной благосклонностью своей.
Извлекай серебряное слово,
все невоплощенное зови,
ты же знаешь, что душа готова
говорить до смерти о любви.
* * *
Считаешь дни, а вычленишь число,
и влажный вкус любви, и запах мяты.
Но матовое дымное стекло
закрыло и на время отнесло
подальше предначертанные даты…
Но в ближних сферах вспыхнул резонанс
мгновенной совместимости для нас —
небесные сошлись координаты.
* * *
Испуганный крик потревоженной птицы.
И звезды все медленней падают вниз,
как будто уже ничего не случится
до первого снега, до вспышки зарниц.
В сгустившейся тьме небывалое снится:
кофейные звезды и тени теней,
но я ощущаю: скрипят половицы
слепой ноосферы — ты видишься мне!
Не пенится кофе, и чай остывает,
за окнами небо как тающий снег…
Лишь в наших широтах такое бывает,
чего, как и счастья, не хватит на всех!
* * *
Рассвет как выстрел! Только ты постой
и в светоносном воздухе замри
всего на эту вечность… Над водой
еще так хрупок Божий храм зари.
В тревожном сне пророческих глубин
я — только тень и хвойная печаль
сосновых розовеющих вершин,
и близость нереальная, и даль.
Я только тень твоя. Тихи шаги…
Дышу прохладой травного настоя,
и мыслей запредельные круги
расходятся, привычно беспокоя.
* * *
Этот сахарный град или снег — это странный июнь.
Коченеет стекло в ожиданье случайных просветов,
и колышется марево — тьма без закатов и лун,
только стелется смог среднерусского тусклого лета.
Даже звуки умрут. Только утро в узорах воды
обозначит сирень, позабывшую время цветенья, —
ей приснятся сады, где ручьями размыты следы,
и смещеньем погод предначертано судеб смещенье.
|
|