Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 12 (152), 2017 г.



Ян Бруштейн.
"Плацкартная книга"



М.: "Издательство Евгения Степанова", 2017

В седьмой сборник стихов Яна Бруштейна "Плацкартная книга" вошли произведения, написанные, в основном, за последние четыре года. "Пространство неспешного сада" — так назвал Даниил Чкония предисловие к этой книге. Поэзия Бруштейна завораживает размеренным осмыслением прошедшего, искренностью и гармоничностью. "Автор... делится наболевшим, пережитым, и доверителен в своих стихотворных рассказах о себе, о дорогих его сердцу людях, об окружающем его мире, — пишет Чкония. — Казалось бы, чего проще — веди рассказ неторопливо, загоняя его в размер и рифму, благо, тебе эта способность — владеть рифмой и метром — дарована природой. Ну и кому же такой пересказ будет интересен!"
И действительно, Ян Бруштейн один из немногих современных стихотворцев, которого можно назвать настоящим поэтом. Рассказать что-то, даже в рифму, не так уж и сложно. Стихотворной техникой владеют многие. Но стихи Бруштейна — это мучительно рожденные дети, в них вложены не только мысли и душа, не только "над-рациональное знание на уровне духовной интуиции", но и упорный филологический труд. Часто приходится слышать от поэта, что стихи даются ему нелегко, что над каждым из них он подолгу работает. "Лириком по призванию" называет Даниил Чкония Яна Бруштейна, "удивляясь мастерству, с которым он превращает сюжетную “прозу жизни” в кристаллы поэзии". Талантливым представителям из поколения "шестидесятников" присущ этот дар.
В книге отображаются время и жизнь нескольких поколений, в ней много портретной лирики. Яркие и выразительные образы стихотворных портретов — это необязательно описание лица того, о ком идет речь ("Не разглядел тогда его лица я / В плацкартной ненасытной полумгле"). Психологические характеристики передаются через голос, слова, поведение героя или четкую метафору ("Он говорил, не мог остановиться, / И бился голос, как слепая птица"), через отношение рассказчика к происходящему или реакцию других героев, присутствующих в сюжетной истории ("Он говорил о лагере, о воле, / И я, пацан, объелся этой боли...", "Цедил слова он, бил лещом по краю / Нечистого стола. И, обмирая, / Смотрела злая тетка на него"). Очевидна перекличка творчества Бруштейна с традиционной классической поэзией. Можно вспомнить портреты-характеристики в стихах Ярослава Смелякова. Например, портрет Маяковского: "Высока его высота, / глаз рассерженный смотрит косо, / и зажата в скульптуре рта / грубо смятая папироса". В отличие от стихотворения Бруштейна, психологизм в данном стихотворении Смелякова отсутствует и дается только внешнее сходство.
Название сборника подразумевает движение и фиксацию, по ходу этого процесса, наиболее важных для души моментов. То же самое можно сказать обо всех книгах Бруштейна, в том числе и о ранее изданном сборнике с названием-палиндромом "Город дорог". В таком неустанном развитии весь Ян Бруштейн со своей неистощимой фантазией и любовью к жизни. Охват городов в его творчестве — от Ленинграда ("Мой внутренний Ленинград истаял и обветшал, / Он давно не прикрепляется к пространствам и вещам, / Но там, на Петроградке, словно крепкий зуб, мой дом, / И братья мои еще не сгинули за кордон") до Сибири ("Мне бы уехать в Сибирь за травой, / Дикой, медвежьей, горячего рода...") — все это мучительный разговор о Родине, и без всякой патетики. В понятие "Родина" с течением жизни вошла вся Россия и то, что относилось раньше к Советскому Союзу. Вот только некоторые названия стихотворений, посвященных городам, с которыми так или иначе были связаны важные события в биографии Бруштейна: "Из Таганрога в Мариуполь", "Девушки Херсона", "Одесса".
"А дым империи мне сладок не всегда" — таким грустным и задумчивым центоном начинается стихотворение "Дым империи". Переживание за Отечество проявляется в нем не громогласно, но очень выразительно. Преданность Родине и боль за нее отчетливо переданы в следующих строках:

Последним пламенем вечерних фонарей
Горит моя империя. И с ней
Не просто ни бороться, ни расстаться.
Бахвалятся деревья зимней статью,
Но пальцам отмороженных корней
День ото дня становится больней.

Как и во всех своих книгах, Бруштейн верен теме пейзажной лирики. Но его природные стихи проникнуты общечеловеческим, трагически-печальным смыслом.
Например, стихотворение с обычным названием "Береза" удивило оригинальным решением: элементами библейской лексики и метафизическим выводом. Береза Бруштейна корява, а "ее верхушку выел огнь небесный", что приобретает здесь символическую окраску. Сжигая опавшую бересту, но жалея срубить дерево, лирический герой видит, как "проступают в пламени слова". Об этих грозных словах можно только догадываться. Но, как бы сам себе отвечая в другом стихотворении на эту страшную картинку, Бруштейн предвидит лучшее и оптимистично на него надеется: "Но смотри: пробились новые слова / На обочинах, засеянных не нами".
Поэзия Бруштейна самодостаточна и коммуникабельна. "Огонь, мерцающий в сосуде" его творчества, близок многим людям. Кто-то из почитателей поэта написал в фейсбуке: "Прекрасные строки. Я жду с нетерпением, когда почта доставит мне “Плацкартную книгу”". А еще кто-то добавил: "Настоящие стихи — всегда чудо".

Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.