Гвозди номера № 23 (53), 2010 г.

Писк. Поиск.
Искус уст.
Рот полон, голос пуст.

Синицу-птицу зажимаешь в горсть,
Имея журавля в виду.

Ты, гость,
В страну глухих, от гомона устав,
Приходишь и диктуешь свой устав.

Склоняешь лоб,
Клеймен и поцелован,
Чтоб знак и звук
Соединились в слово,

Где икс не поиск означает — иск.
Смертельная петля, последний риск.

Из чашки вытекает красный сок
Слов.
Воскл.
Воск.
Песок.

Ты, перебравший на земном пиру,
Был снят с креста и разрешен от муки.

И словно собутыльники в миру,
Тебя легко берут под белы руки
Два ангела, включившихся в игру,
И подымают вверх.

Слепит глаза
В прозекторской, и голова клонится,
И тихие читают голоса
Стихи, стихи.
Все с чистого листа,
С уже никем не занятой страницы.

Дом долговечней, чем жилец.
Но виноград, увивший стены,
Мы станем жать, а не жалеть,
И опьянеем постепенно.

В душистом облаке пыльцы
Неумолкающие пчелы,
Как золотые бубенцы,
Над соком кружатся веселым.

Не плачь, не жалуйся, пчела,
Что вечер близок, век недолог
И на редуты книжных полок
Пыльца сиротская легла.

Недвижен виноград лежит,
Впадая в смертную истому.
Мы станем не жалеть, а жить,
И рухнуть не позволим дому.

Мы будем не жалеть, а пить.
Гроздь умерла, вино воскресло.
Стакан нетронутый стоит
У твоего пустого кресла.

В темноте

В темноте
у губ
прикуривающего

Вспышка
в темноте
у губ
прикуривающего
на ходу

Я
вспышка
в темноте
у губ
прикуривающего
на ходу
Б-га

Зачерствели оглодыши хлеба,
А в стакане прогоркло питье.
Я бы душу доверила небу,
Да грехи не пускают ее.

Там, за солнечным легким забором,
Рать небесные гимны поет.
Ключник Петр, громыхая затвором,
От ворот мне дает поворот.

И, наверно, я выгляжу бледно,
Когда падает лифт скоростной
К черту в пекло, в подвальные недра,
В кочегарку за черной стеной.

О, мелькают знакомые лица!
И, угарного духа вкусив,
Так и тянет немедленно влиться
В разношерстный блатной коллектив.

Но среди непотребства и серы
Я стояла как ангел бела.
Невесомая толика веры
По лицу неуместно плыла.

— Эй, откройте! Оглохли вы, что ли?

Все, развеялся морок ночной.
Снова в сердце просторная воля.
Два запрета — и выбор за мной.

Не берут меня в райские чащи,
Не войти в переполненный ад.

Возвращаюсь
В извечно манящий,
Сверху косо летящий, скользящий,
Под ногами легко шелестящий,
Настоящий земной листопад!