Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 09 (149), 2017 г.



Ольга МИХАЙЛОВА



Два рассказа



Ольга Михайлова — прозаик, поэт. Известна публикациями в журналах "Дети Ра", "Зинзивер", "Зарубежные записки", "Фото Travel", "Эгоист Generation" и газетах Linnaleht (Таллин), "Литературные известия", "Поэтоград". Она — автор нескольких книг. Живет и работает в Москве.



ЛОНЖА

– Не бойся, это всего лишь облака, — донесся голос слева — от соседа не укрылась моя нервозность. Я честно боролась с этим неприятным чувством: взяла место у иллюминатора и заставляла себя разглядывать в разрывах облаков недоученную в школе геометрию.
Буйство сочных трав осталось позади. Родной город встречал надоевшей прохладой. Даже там, на живописных берегах, обрамляющих синь, теплее. Почти святая земля, ибо говорю о ней больше, чем о любой другой географической точке, где оказываюсь. Родной город — родной ли? Наверное, на этапе раздачи бонусов произошла путаница. Эх, откорректировать бы точку приземления! Но командуют там другие, с ними не договоришься.
"Приятный голос", — подумалось уже спустя десять минут философских размышлений.
Мужчина, нет, наверное, и сорока, крепкого телосложения, привлекательной внешности шуршал газетой. Вдруг он резко повернулся, и я не успела отвести взгляд — на его висках была заметна седина. И что меня так привлекло, сама не пойму. Стало неловко. Я отвернулась — это не я, а кто-то другой на него пялился. А что? Легкая небритость, глаза цвета графита и вид уверенного в себе человека — просто мой идеал. Он улыбался — легкие морщинки у краешка глаз тоже улыбались.
– Спасибо, успокоил, — пробурчала я. Услышал ли сквозь гул двигателей? Он снова улыбнулся — прочитал по губам.
Руки сами отцепились от подлокотников, или подлокотникам надоело, что их пытаются оторвать. Вроде не трясет уже. Я отвернулась и уткнулась в овальный просвет в поисках полянок — хотелось разноцветного ликования лета. В какой я точке? Лонжа еще со мной — страхует и удерживает связь, позвякивая карабином. Невидимая граница скоро станет очевидной — я это почувствую.
Самолет заколыхался, как деревянный макет, — кто-то неумелый держал его в своих ручонках. "Нашли кому доверить!" Меня услышали — все успокоилось. Я рефлекторно задергала ногами, пытаясь отыскать опору, — она пригодится при посадке.
– Тормоз ищешь? — он окончательно разрядил сгусток высокого напряжения, который вот уже минут двадцать давил на меня своей безысходностью, граница пройдена. — Больше они не будут экспериментировать. В твоем городе облачно, температура +10 °С. Хорошо, что без снега. Ты заняла подлокотник моего кресла.
– Ну ты же не в обиде? — отреагировала я.
Ко мне начинало возвращаться привычное состояние, но не оно было дано при рождении. И я уже не я. И куда-то подевалась приятная истома, улетучилось видение — яркая картина нежных цветов, транслирующих солнце.
– Температура в точке прилета +10 °С, облачно, — сообщил пилот, сделав паузу перед тем как назвать цифру.
– Главное, без снега, — продолжил он уже радостнее.
"Причем тут снег? Ерунда какая-то".

Карабинчик едва держался, я получше закрепила его. Потом…
Стоп. Я впилась взглядом в соседа, а в его зрачках — васильковое раздолье!
"Кто ты?"
"Твоя лонжа".
Мы улыбнулись друг другу.



КАЛАМАЯ. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Отчего волнительно, когда вместо сказок Старого города я выбираю для прогулки этот район? Или он меня выбрал давным-давно, когда я был другим, был юным? Он, с давней историей и индивидуальным колоритом, стоит особняком и бережет жизнь каждого своего двора, дома и живущих в нем людей, тебя. Знаю, почему волнуюсь. Молодые липы, что расцвели раньше других своих сородичей, так обильны! Их цветки похожи на хохолок венценосного журавля…
Не один раз я проходил мимо этих домов, хорошо помню перекресток этих двух улиц. Знакомая дверь — да, она самая. Но что-то изменилось, определенно к лучшему: оригинальный, симпатичный дизайн крыльца, резные наличники. Дом обновлен, и дверь красуется, призывая домочадцев и гостей зайти в подъезд и оценить новый образ — еще не выветрился запах краски.
– А я хуже? — спрашивает меня соседний дом, обветшалый и сутулый.
– Нет, ты не хуже, ты другой, — хочу его успокоить и провожу рукой по участку деревянной стены с облупившейся краской. Ладони чувствуют тепло — дом откликается, у него своя душа и своя история. Надеюсь, его жизнь не закончится столь скоро — так могло бы произойти в другой ситуации, в другое время и другом городе.
Я блуждаю и всматриваюсь в отрешенные глаза домов — какое им до меня дело — и ищу в них твой облик. Они сдержанны, но красоту не утаить: она прольется светом сквозь холодное стекло, просочится через щель в дверном проеме, легким вздохом откроет форточку и непременно окликнет меня. Я надеюсь и жду.
Я услышал, как переговариваются листья старой березы. "Пройдет мимо, пройдет", — не унимались молодые нежно-салатовые листочки. "Остановится...", — крупные листья мудрее. Остановившись у дома, я вспомнил... И сердце заколотилось так сильно, что я невольно положил руку на грудь, чтобы немного успокоиться. Это тот дом, где ты живешь? Прислушиваюсь: по водосточной трубе застучал дождь, наигрывая какую-то знакомую мелодию. Только его не хватало! Как будто отвлекает от окна, где за стеклом скромный букетик васильков. Ты преданно любишь синие очи твоей страны. И я готов следовать за вами, ведь я люблю тебя и твой дом.
Крайнее окно в доме распахнуто — слышны детские голоса, а на подоконнике забавная кукла из ткани. На мое пятилетие мне подарили тряпочную собаку — ее сделала своими руками мамина сестра. Моя любимая игрушка… А другое окно украшают разноцветные витражи — в твоем городе творят великие мастера. Как высоко забрался плющ — почти под крышу, отчего воробьиной семье стало еще уютнее, и угол дома теперь утопает в темно-зеленой лиане — живописно. Милый балкончик с горшечными цветами — мини-оранжерея под открытым небом. Жильцы, он и она, разместили там столик и две табуретки — все готово для утреннего кофе. Крыльцо, всего три ступеньки, с украшенным кованым узором навесом; к перилам привалился велосипед, как уставший старик, которому нужно перевести дух.
Ты тоже любишь передвигаться по району на велосипеде, я видел. Нет, я не подглядывал за тобой украдкой, прислонясь к надежному, как правда, стволу березы (есть какое-то тяготение именно к березам, как будто навеяно детством), а просто прогуливался и не мог не обратить внимание. Ты грациозна и непосредственна — возвращаешься из магазина с продуктами и что-то напеваешь… мелодию дождя?!
Я непрестанно открываю и закрываю зонт — дождь забавляется. Липа промокла, сладкий нектар ее цветков перемешался с дождинками. Я привезу домой влажный привкус Каламая с нотками грусти, оттого что мы не встретились. Когда же?
Я приеду снова, приду сюда и буду беседовать с домами как со старыми знакомыми, обмениваясь новостями, и ждать тебя, мое синеокое море. Дома постареют. Ты не выдержишь быть свидетельницей еще и моей старости. А дождь не станет другим, он вновь забарабанит музыку собственного сочинения, и я увлекусь и без запинки повторю за ним ритм.
– Ты многого достиг, — бросит он в мою сторону.
– Что из того? — отвечу, — Слышит ли она?
– Пойди, спроси ее сам. Или будешь вечность слоняться у нас? Фонари смеются.
– Пусть смеются. Отпусти меня.
– Я тебя не держу, — дождь отворачивается и направляется в сторону набережной. Музыку он забирает с собой, чтобы сыграть-отстучать ее для морской волны. Порой они звучат в унисон — ветер и морская волна, и тогда…
Непокой.
Ты, наверное, готовишь ужин, а может быть, читаешь: я улавливаю аромат еды, а из другого окна доносится звук переворачиваемых страниц — так звучит твоя повесть. Она романтична и невинна, стремительна и желанна, скромна и обильна.
– Помнишь липу? — я заговариваю с тобой.
– Да, — тихо отвечаешь ты и добавляешь: — Я собирала ее цвет для тебя там, — и показываешь туда, где остались неудовлетворенные желания обмякших деревьев. — Ты долго не приезжал. Зимой я часто болела, липа очень помогла мне.
– Я приезжал, просто ты… Я приходил к вечеру, ты зашторивала окно, скрываясь от настойчивого внимания фонаря.
– Да, все так и было, — улыбнулась ты. — Почему ты не постучал?
– Я стучался, стремясь в сокровищницу твоего сердца. Я брал твою руку, гладил и целовал пальцы, как сейчас, один за другим: большой, указательный, средний, безымянный… Что это? Как же так? — я не желал принимать очевидное.
– Ты опоздал. Гляди, в твоих волосах запутался лепесток василька.

Я все еще навещаю дома и любуюсь медовой кашкой на аккуратных внутридворовых лужайках — это происходит реже. Дождь всегда сопровождает меня и уже не задирает, а молча бредет рядом. У него тоже что-то не сложилось. Вместо желто-оранжевого подмигивания безобидного мечтателя-фонаря в окно бьет назойливый поток неоновых огней — так светится вывеска нового кафе. В кафе неплохо, но не то.
Не хватает фонаря, велосипеда и липы…

* Фото автора



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.