Гвозди номера № 22 (52), 2010 г.

Живут и растут они рядом —
в родной им — подводной стихии.
Свисают, как гроздь винограда…
Но кто-то извлек их насильно:

чтоб видели солнце и дюны,
собратьев, таких же — скорлупки, —
их море исторгло в июне,
теперь они — высохли, хрупки…

Останутся души их рядом —
средь скал, среди боли и грусти,
но если песок на них ляжет —
их берег уже не отпустит.

Вот, разве что, кто пошустрее, —
до сильной волны доберется, —
и старость глубокую встретит,
и все же за жизнь потрясется…

Вот нырну я — и долго останусь —
здесь на дне — только я господин…
Мир цветов я увижу с экрана —
мир волшебный — и в нем я один.

Я прилипну к нему безвозвратно,
чтобы зла и разврата не знать.
Захочу ли вернуться обратно? —
Здесь такая царит благодать!

Глубоко в темноту воды
проникают лучи — горят, —
словно бисерные следы
моей жизни и бытия.

Охватил мое тело мрак —
в самой бездне дна океана.
Но в руках моих — некий знак —
смерти нет, есть одна лишь рана.

Сирен — из пены рожденные —
Богини морские и властные,
бросают суда "покоренные",
на берег плывут наш опасный…

Тела с атмосферой сливаются,
где запах озона и неба.
Их души из тел вырываются —
лазурью плывут они в небыль…

Как свет, расстилаются низом,
ступают они босиком.
Отмечена поступь их бризом,
ведущим в потерянный дом…

В объятьях берега волна
смиренно сбросила рубашку.
И вот уж суть ее видна,
душа ее — как нараспашку…

И берег вдруг — смутился малость, —
от взглядов заслонив собой.
И, ощутив и грусть, и ярость,
скрывает, словно раны, боль…

Ветер дует, но ширь просветлела.
Подо мною: и море, и пляж…
Вот и осень как раз подоспела —
стал прозрачным тоскливый пейзаж.

Вторглись ветры, ни с чем не считаясь,
наводя своим хлопаньем страх,
по щекам нас ударить пытаясь
свистом крыльев — спугнуть впопыхах.

Осень грусть навевает сегодня
и приносит печаль нам и холод.
Ее встретишь в просторах ты водных —
ею будет отмечен наш город.

Ветерок овевает… Он входит в меня,
Пробуждает — с зимы уцелевшего.
Греет радостью светлой пришедшего дня —
мне надежду дающего, вешнего.

И я знаю — горящей крови не остыть,
обогреют лучи нашу землю.
И добру, а не злу на Земле все же быть!
А иного никак не приемлю.