Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 06 (146), 2017 г.



Гудение небес
 
Геннадий Русаков
"Дни"



М.: Воймега, 2016

"Как сладко жить и быть родней всему,/ что сопричастно празднику и чуду!"… Не странно ли: это тоже Геннадий Русаков — много-много лет назад. "…Нужно жить, не помня про потом,/ и только мерить жизнь толчками крови"… "Когда мне воздуха от счастья не хватает…". Да, это Русаков, взволнованный, просветленный, гармоничный, приподнятый.
"Праздник и чудо" есть и в новом сборнике:

У счастья есть особые причины.
У них порой дурацкие личины:
То пруд зацвел, то звякнуло окно.
То на дороге пыль заворошило…" <…>

Но какие они разные, эти праздники!
Возвышенность интонации у Русакова пронизывала и те стихи, в которых возникали грустные приметы его детдомовского детства. Чувство сиротства, неприкаянности как тоски по какой-то иной жизни, лишенной грубых бытовых подробностей, осталось у поэта навсегда, — в новом сборнике это прочитывается во многих стихотворениях, вплоть до звучания предельно откровенных нот: "Убежать бы куда-то. Зарыться в песок/ на горячем и солнечном месте", или — "тепла хочу в натопленном дому!/ И чтобы за окном не моросили…/ Куда пойти согреться и к кому/ По всей моей заплаканной России?" Вот и разница: радостные восклицания — и протяжное бормотание.
Ценителям Геннадия Русакова объяснение этой разницы известно. Между давними стихами и поздними — многостраничные стихотворные циклы "Разговоры с богом", вызванные трагической смертью жены, — потрясение, боль от которого поэт стремился заговорить, избыть, заглушить, призвав в собеседники Господа — свидетеля своего горя ("бумага — как верное средство лечения", — проговаривается он в новой книге).
Гармония стала возвращаться уже в цикле "Стихи Татьяне" ("Другое имя, другая память не отпускали меня: я долго писал “Разговоры с богом”, — так предварял Русаков свою новую публикацию в журнале “Знамя”. — Теперь я договорил, выдохнул все, что раздирало меня, кричало во мне — книга вышла в свет. Я отболел ею"). Богоборчество ушло, — точнее, есть в новом сборнике две строки, которые на минуту возвращают нас к "Разговорам с богом": "Дерзай. Дерзи, как водится, Творцу, — обращается к себе автор, — Хами ему, поскольку благодарен". Важное слово: "благодарен": книга с простым названием "Дни" — книга благодарения жизни, книга погружения человека в природу почти до растворения в ней, — другими словами — книга всеединства человека с природой (недаром иногда я слышу у Русакова мотивы Арсения Тарковского); книга поющей тишины. "Все тише гул: дожди врастают в травы./ Такая грусть в намоченных садах" (фрагмент из стихотворения, уже известного по сборнику 1989 года "Оклик"); "Пружинит подмокшая снизу трава./ Стоят бочаги с непроглядной водою"… — если в этих и многих других строках природа слышится, видится, чувствуется, то в других — перед нами как на ладони умещается все мироздание, символом которого становится все тот же дождь:

<…>
Нет, люблю я глядеть из окошка
на пространство зверей и людей!
Мир — всего лишь пригодная плошка
для июльских поденных дождей.
Для рассветов в пупырчатых цыпках
и хожденья по мокрой траве
в сапогах, от резины негибких…
Для гуденья небес в голове.

Время, когда "начинаются грустные дни: / дождь в окошке и небо на крыше", — время Русакова, очарованного жизнью:

Дневных теней колеблемая ткань
вполне прочна, лишь выцвела краями.
У нас сентябрь везде, куда ни глянь,
и по ночам темно в небесной яме.
Вот-вот дохнут в окошко холода,
но дни полны каким-то тихим светом.
Они теплы, а все же, как всегда,
им трудно расставаться с этим летом. <…>,

время Русакова как поэта грустного, трагического мироощущения:

С губами словно лопнувшая почка
мне снится дочь в свои двенадцать лет,
такого невеликого росточка,
какого и в размерах нынче нет.
Мне снятся сны. И я во сне тоскую
по прежней жизни — той, что до беды,
хотя уже забыл ее — такую...
А может, затоптал ее следы.
Нелепа арифметика старенья:
нет мудрости в начисленных годах.
Есть просто усыхающее зренье,
плацкарта в проскочивших поездах <…> , —

и, как ни странно, время Русакова, склонного временами к юмору (юмор его, совсем невеселый, скупо рассеян по всей книге). То он восклицает: "Я жить хочу! Я требую повтора./ Продленья. Возмещения затрат./ Заткните уши, чтоб не слышать ора:/ “Я жить хочу! Трикратно, пятикрат!”", то призывает "до слез нахохотаться", не то —

<…>
Вот-вот придет пора простуд,
подует стужа там и тут —
и станет не до шуток.
Закрутит в окнах белый прах.
Очнется в сенцах пришлый страх
И вечер станет жуток.

В последних словах — душевная дисгармония, однако строки — музыкально гармоничны. Вот случай, о котором Александр Кушнер писал: "Гармония стиха не дается гармоническим сознанием. Стиховая гармония чаще всего — результат преодоления боли и страдания". Бумага — верное средство лечения…
За редкими исключениями, стихи в "Днях" уже не разделены, как раньше, на строфы; каждое из них — короткий глуховатый монолог без остановки, по сути — одно предложение.
"У меня изменилась манера письма:/ стала суше, печальней и проще", говорит поэт, и это действительно так. Скажу больше: проскальзывают и банальности ("Песком забвения заносит годы" и так далее). Но все они оправдываются мастерством автора. В 2009 году, в 10-м номере журнале "Наша улица" (эссе "Вселенная души", посвященное Ларисе Миллер, чей поэтический рост, как и рост Русакова, происходил при поддержке Арсения Тарковского) я размышлял о стихах, которые выглядят как "вариация на одну и ту же тему" — и о том, что могут в пользу таких стихов говорить сердце и художественный вкус. "Дело не в повторяемости и не в “инерции стиля”, которую осуждал Наум Коржавин", — писал я. Такое творчество "лежит в другой плоскости — там, где разговоры о падениях и взлетах, о повышении мастерства не имеют смысла. Бессмысленно упрекать Эредиа, доведшего сонет до совершенства, в отсутствии творческого роста, в отказе от расширения средств поэтической выразительности. Бессмысленно просить неповторимого, невозможного для копирования Геннадия Русакова “выйти на новый уровень”". Да, поиски "нового слова", "эксперименты" в творческой лаборатории — для "ищущих новых путей". "Непохожий", "необычный" Геннадий Русаков? Но это был бы уже совсем другой поэт. С удовольствием увидел в журнале "Prosōdia" (2017 год, 6-й номер), что со мной перекликнулся Владимир Козлов (также отзыв на книгу "Дни"): "Русаков-поэт бьет в одну точку, звучит на трех нотах. <…> Это в Русакове надо почувствовать, потому что от поэтов часто принято требовать разнообразия форм, а тут поэт может дать только глубину погружения".
У меня только одно возражение — безусловно, субъективного характера. Выше я произнес — "мастерство". Собственно, вся книга на нем, мастерстве, и написана; я вижу в последних стихах разрастание поэтической мысли вширь, а не вглубь. Той глубины и напряженности мысли, которыми отличались сборники "Длина дыхания", "Время птицы" и "Оклик", в "Днях" я уже не вижу. "Кипят сады, несносен дым растопки./ Обвал дождя внезапен, как испуг…" "Когда высоких звезд трепещущее пламя/ касается меня, как бережный костер…" "Дымится воздух в солнечном луче…" "Любимые, зачем над нами плещет время?"… Примеры можно приводить бесконечно. Новая же книга тише, дыхание ее ровней, авторский взгляд усталый, спокойно-созерцательный, поэт словно бы движется немного поверх своих старых стихов.
С другой стороны, на этих стихах в раннем возрасте читателю можно "ставить слух"; и в любом возрасте — они вновь и вновь возвращают нас к музыкальному ладу, согласным звуковым сочетаниям. Стихи Геннадия Русакова безукоризненны по форме (важное их свойство — опрятность рифм) и, несмотря на свою неизменную монотонность, — очень живые; каждое слово — осязаемо. В них много воздуха. Дыши — не надышишься.

Эмиль СОКОЛЬСКИЙ



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.