|
|
Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов
|
Гвозди номера № 20 (50), 2010 г.
Борис ЛЕВИТ-БРОУН
Стихи из сборника "Последняя жизнь"
1.
Ветви в ожидании листвы
сердце в безнадежности сродненья
немоты оскаленные львы
темные пути воображенья
клетка несоставившихся строк
вздохов несостарившихся звуки
памяти ласкающие руки
и весны безжалостный урок
2.
Шумит река, река течет —
так, чередою невзначайной,
дни пробегут и жизнь пройдет,
не поделившись с нами тайной.
Не объяснивши — для чего
все это было и страдало,
не вырвавши сомненья жало
из песнопенья моего.
3.
Как зябких тел невстреченные руки,
как губ,
ласкающих и жгущих пустоту,
негромкие и неземные звуки,
как тайна слова в нераскрытом рту...
Так бродит и болит воспоминанье —
живая жизнь,
живая смерть...
недуг...
О чем судьбы слепое назиданье,
когда с тобой мы венчаны, мой друг?
4.
"Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла..."
Ф. Тютчев
Безумье сходится и рвется по углам.
Уже не видно над тобою неба.
На голову, как рухнувший вигвам,
грозит упасть безветренная Геба.
Орел Зевесов канул в облака.
С печали долгой сдернута завеса.
Едва приподнимается рука,
отяжелев от собственного веса.
Нет ночи, нету дня, надежды нет —
лишь долгий стон последнего бессилья.
Ты не сломил на поединке крылья,
ты излетал их, сбывшийся поэт.
5.
Несколько десятков лет
несколько десятков строк —
Есть вопросы?
Вроде нет!
Вот и кончился урок.
6.
Не в ответах ищи себя,
не в ответах, мой милый, дело!
А в вопросах, что жизнь любя
и губя, произносит тело.
Это страсти. Они тебе
на беду даны и на счастье.
Ими ты пригвожден к судьбе,
у которой просишь участья.
Ты не сетуй, что вновь весна,
но спроси молодую вербу:
отчего тебе не до сна,
а она цветет без ущерба?
Ты спроси у звонких детей:
отчего, не познавши срока,
над увядшей плотью твоей
так смеются они жестоко?
Кто им дал на цветенье и смех
беззаботное, вздорное право,
когда мы трещим, как орех,
заточенный в щипцов оправу?
Вот вопрос!
В нем ищи себя!
Остальное темно и тщетно.
Вот тот яд, что мы пьем скорбя,
и кончаемся безответно.
7.
Мне солнце марта вновь творит препону:
"Ты жив еще? Так радуйся, живи!
И повинуясь праздности закону
блаженствуй в остывающей крови!
Смотри – трава опять... опять пичуги...
там колыханье первого листа...
пускай покинули тебя твои подруги —
кто умер... кто сбежал...
и даль чиста.
Но девушка-весна на краткость встречи
тебе надежду смутную дает.
Так пей ее устами сладкой речи
и вместе с нею тай...
как зимний лед!"
8.
Вот я стою во всем моем "величье",
в шелку грехов, в отчаяньи стиха...
Вот я ушел — немое безразличье
сомкнулось.
Жизнь покойна, жизнь тиха.
А если б, вдруг, назад вернуться снова,
ожить на миг (которого не жди!)...
Что встречу там: неумершее слово?
И слез неизошедшие дожди?
Или – глухую стену незнакомства?
Чужое обитанье чуждых дум?
Лишь шевеленье бледного потомства,
рождающее непонятный шум.
9.
Запах свявшего лета,
непонятной судьбы.
Ни — "куда ты?", ни — "где ты?",
ни в строках ворожбы.
Жизнь тебя обронила,
как сопрелый листок —
и перо, и чернила,
и истлевший Восток.
А жену ожиданий —
нежногрудую грусть —
и ничтожество знаний
ты познал наизусть.
Август скукой прочертит
иероглиф нужды.
На раскрытом конверте
адрес выведешь ты,
и пошлешь без ответа —
никуда... никому...
запах свявшего лета,
близкой осени тьму.
10.
Сосны шевеленье —
привычная сень.
Баюканный ленью
не движется день.
Слетают листвою
с веронских вершин,
шуршат мостовою
натруженных шин
твои ожиданья:
наивность и блажь,
столь долгие знанья,
столь краткий кураж,
и ядом разлук
налитое "люблю"
зачем-то прибавленное
к нулю.
Надежд нитевидных
мохнатый клубок
поминов обидных
несносный лубок.
прозябшая твердь —
отрешенности смех,
и близкая смерть —
твой последний успех.
|
|