|
|
Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов
|
Гвозди номера № 04 (144), 2017 г.
Кирилл Ковальджи
"Поздние строки"
М.: Вест-Консалтинг, 2017
Книга Кирилла Ковальджи "Поздние строки" — последняя книга поэта. Основная тема — принятие старости и неизбежности конца.
Пятью годами ранее — в сборнике "Дополнительный взнос" — Ковальджи уже обращался к ней, но тогда преклонные годы ассоциировались, скорее, с покоем, даже — умиротворением. В "Поздних строках" настрой другой.
В первую очередь — осознание собственной конечности и хрупкого неверия в это:
Старик… От удивленья то и дело
Я замираю. Это я — старик?
Речь — больше о душе, о возможности жизни без плоти и тела; в творчестве ли ("Слово, а не слава/ остается, если жизнь прошла") или в детях и внуках ("Ничего о себе не знает/ никто <…> пока ты не приснился/ потомку"). Это не смирение, а понимание, которое вырывается из гортани криком/мольбой:
Господи, дай мне немножко жизни,
Еще немножко!.. —
и, одновременно, констатация неизбежного:
Старость — минное поле,
Которое не перейти.
Эта тема окантовывает сборник: с нее начинаются "Поздние строки", ею же итожится книга. А между стихами — с этой новой для Ковальджи, но трогательно-чуткой нотой — тексты социальные, околополитические, но и: о любви, творчестве, прошлом и настоящем, душе, духовности и России. Иными словами — о жизни.
Любовная лирика здесь нарративно-конкретная; метафорой порой становится все тело стихотворения, которое начинает звучать не с начала — а лишь когда распрямится по-мопассановски стянутая спираль концовки:
Врач переключается
от больного к больному,
проститутка переключается
от клиента к клиенту,
телезритель переключается
от программы к программе,
политик переключается
от указания к указанию,
продавец переключается
от покупателя к покупателю,
а у меня — от тебя
нет переключателя!
Сквозная тема — о чем Ковальджи писал почти 60 лет! — о Слове. Лингвоцентрические, так скажем, пенаты. "Ни дня без строчки" — посыл, как известно, прозаического извода; у Ковальджи он преобразуется в образ: "Дни без строки/ как пустые ведра/ полны тоски". Что до поэзии, то она остается на излете культуры этаким божеством/талмудом для очень узкого культа: "Увесиста, в переплете/ Книга — без тиража". Продолжает Ковальджи и диалог с современниками: Мандельштамом ("Умирая на каменоломне/ (первый сборник “Камнем” он назвал"), Цветаевой ("Зачем Марина поступила так?/ Послышался ль в Елабуге Гулаг?"), Вознесенским, Рождественским…
Стихи Ковальджи — находятся между этих течений; он и сам себя не мог причислить ни к тем, ни к другим. Эстрадник-шестидесятник? Да нет — вещество его поэзии слишком концентрировано для рафинированных ушей стадионной толпы. Интеллектуал-для-своих? Тоже в молоко: Ковальджи ориентировался на читателя, пусть случайного, но своего. И так сформировал свою аудиторию.
Кирилл Ковальджи всегда был ироничен и самоироничен.
Полпенсии уходит на цветы:
ровесники на небо зачастили…
Теперь ушел и сам Кирилл Владимирович. Но он остался в русской литературе и в наших сердцах.
Владимир КОРКУНОВ
|
|