Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 16 (46), 2010 г.



"Так было бы длиннее…"

В 1991 году, открывая в Лондонском университете конференцию, посвященную 100-летию со дня рождения Осипа Мандельштама, Бродский встал со стула и надавил двумя пальцами на горлышко только что открытой пластиковой бутыли. Бутыль слегка наклонилась и стала медленно вращаться по кругу, чудом сохраняя свое нарушенное вертикальное положение. Мелькнула мысль: докладчик может облиться и выйдет конфуз. Зал замер.

А Бродский цитировал Мандельштама: "Мы построим такие дремучие срубы, / Чтоб туда татарва опускала князей на бадье". Это мы — князья, и нас — опускают. Разве неясно: конференцию из "буддийской" Москвы Мандельштама выдавливают в Лондон? И это при тогдашней, наконец-то, проклюнувшейся (да так и не вылупившейся из яйца) демократии.

"Ребенок Мандельштама сам предсказал, а, скорее, накликал свою будущую смерть: "для казни себе топорище найду", — продолжал Иосиф. "У Мандельштама не было детей!", неожиданно выкрикнул из зала Аверинцев. Бродский был хорошо знаком с методикой психоанализа и не всегда адаптировал психоаналитический "сленг" на потребу аудитории. Сергей Сергеевич Аверинцев, да и не он один, понял Иосифа буквально.

Свободный Ребенок Мандельштама — творческая часть души (психики) — не был никому подотчетен, даже Сталину. И топорищем для собственной казни выбрал, сначала написав, знаменитое стихотворение о Сухоруком Чудовище? Что по сравнению с этим пощечина Алексею Толстому? — Так, легкая разминка.

Бутыль под пальцами Бродского на секунду застыла. И от переносицы потекла слеза. Он резко смахнул ее, налил воды и отпил глоток из стакана. Сам себе Актер и Режиссер с большой буквы, шаг за шагом выстроивший этот миниспектакль: прольет или не прольет, как гамлетовское — быть или не быть.

Вспоминая лондонскую конференцию и тогдашнее общение с Иосифом Бродским, я задумался о превратностях приватной (частной) жизни, воспетой Бродским в его знаменитой Нобелевской лекции. Ведь именно в эту частную жизнь в 60-е годы, в жизнь еще непризнанного тогда поэта, но уже печатающегося поэта-переводчика так бесцеремонно и беззаконно вторглась советская власть:

"Иосиф, Ваш адвокат, судя по всему, не знал, что в конце 20-х годов было принято постановление НКТ (Народного комиссариата по труду) "О праве работы на дому по договорам с издательствами и редакциями", согласно которому вы не были тунеядцем, ведь у вас, как сказал мне Евгений Рейн, на момент суда был подписан трудовой договор с "Худлитом" на перевод польских поэтов?!".

Бродский слегка озадачился и неожиданно парировал: "Да, мог бы не сидеть, но так было бы длиннее".

Я не переспрашиваю — ответ понятен профессионалу и любому, жившему в советской действительности: длиннее при ином стечении обстоятельств была бы для Бродского дорога в дюнах литературы. Кстати говоря, первым поэтом Соединенных Штатов Бродский стал тоже не по мановению волшебной палочки.

"Дима, вам так не повезет, как мне, — вас не посадят. Поэтому в вашей команде (Союзе литераторов. — авт.), как у голландцев, каждый должен знать свой маневр". О чем это он? Футбол. Круифф — первый футболист и голландская футбольная школа — одна из лучших в те годы в Европе… Хотя и голландская школа живописи Ван Дейка и Рембрандта тоже "мерцает" на втором плане сознания.

Но главное в произнесенном — "каждый в команде должен знать свой маневр", а иначе будет, ох, насколько длиннее или, с девяносто девятью процентной вероятностью, не будет вообще ничего: жил — похоронен, и прочерк между двумя датами.

Иосиф входил в наши постсоветские трудности, давал советы по ведению общественной жизни на своей бывшей Родине, собрал всех нас за тридевять земель — в Лондоне, чтобы напомнить, про "князей, которых опускают" и про "топорище для казни", при этом сумев всю эту "жизнь поэта" показать на себе самом — какая уж тут private life литературного сноба.

Частная жизнь в понимании Бродского была единственно возможным противовесом общественной в социалистическом общежитии, протекавшей с постоянной оглядкой друг на друга и, в первую очередь, на власть предержащих, — противовесом "плагиату существования". Не плагиаторствуй — и, как у меня, у тебя появится шанс на Судьбу, говорил он всем, кто слушал его Нобелевскую речь по Голосу Америки сквозь завывание и скрежет глушилок.

Дмитрий ЦЕСЕЛЬЧУК



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.