Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 15 (45), 2010 г.



Такая вот семантика

Помните, как говорил известный герой из художественного фильма Г. Данелии "Кин-дза-дза"?

— Это потому у вас на планете так плохо, что вы не думаете то, что говорите и говорите то, что не думаете.

А что же мы думаем и говорим и как наши мысли и слова соотносятся с нашим национальным и метафизическим сознанием? Когда мы произносим такую простую фразу как "у меня нет сил", например, имеется в виду, что из-за отсутствия энергии мы не можем уладить какое-то дело. Но что это за силы, которых у нас нет (или, наоборот, есть), добрые они или злые? Что это за энергия? Вот и выходит, что в человеке, если верить языку, присутствуют какие-то незримые Силы, которые помогают ему совершать те или иные действия. А когда Силы эти на какое-то время человека покидают, то мы спим или болеем, пока снова не обретем их. Святой подвижник Серафим Саровский жил во имя стяжания Святого Духа. Вполне возможно, что это и есть те самые Силы, только более совершенные, способные провести человека в любое измерение пространства и времени. Известно, что йоги вообще могут не спать, и это означает, что Силы не покидают их, полностью им подчинившись. Но подчинившись чему и кому? Что такое наше "я"? Если внимательно приглядеться к букве "я", то она похожа на человека, который, подбоченившись, гордо и уверенно выставил ногу вперед. Если проследить этимологию местоимения "я", опираясь на словарь русского языка М. Фасмера, то древнерусская "я" — это пока еще "язъ". Похоже на слово "язык", то есть, скорее всего, "я" обозначало носителя определенного языка. В старословянском (в том же самом древне-русском, только письменном) — это "аzъ". Фасмер пишет, что не объяснена еще достоверно утрата конечного "zъ". В словаре Ожёгова "я" — это уже "индивидуум как личность, осознающая самое себя". А примеры для "я" Ожёгов приводит, сам не подозревая, далеко говорящие: "Углубленность в собственное "я". "Кроме собственного "я" ничем не интересуется". И, наконец: "Расстройства "я". А в скобках: "Общее названия некоторых психических заболеваний, связанных с нарушением самосознания". Таким гордым и необоснованно уверенным в себе местоимение "я" стало сравнительно недавно. Ведь в прежние времена, обращаясь к человеку, спрашивали: "Чьих ты будешь?" И он отвечал: "Петровых" или "Ивановых", имея в виду не себя одного, а свой род в целом. Но в современном мире мы уже далеки от понятия "род", и эти изменения обусловлены, в том числе, и изменениями нашего языка. Но все-таки мы говорим: "Я хочу или не хочу". И это означает желание или нежелание, то есть собственную волю. Мы говорим: "Я люблю или не люблю". И это означает наши чувства, эмоции. Когда мы говорим: "Я понимаю или не понимаю", то это означает наш интеллект. То есть наше "я" имеет такое же отношение к душе, как и к телу? Немецкое местоимение "ich"(я) кажется мне тоже весьма любопытным. Если верить теории "направленной паснспермии" известного английского физика Ф. Крика и американского биохимика Л. Оргела, которые выдвинули предподожение космического происхождения жизни на Земле, то арийцы и славяне имеют одни и те же корни происхождения, а значит, одни и те же языковые основы. А. А. Клёсов, профессор биохимии Гарвардского университета, доктор химических наук и профессор МГУ, член Всемирной Академии наук и искусств, утверждает, что русы и арии — родственники. "Они одного рода, ибо в их игрек-хромосоме одна и та же метка R1a1. Ни у кого другого этой галлогруппы рода нет, — пишет он, — это доказано научно ДНК-генеалогией. Восточные славяне, как и индийские потомки ариев — это род R1a1. Их среди жителей России, Украины, Белоруссии — от 45 до 70%. В старинных же русских и украинских городах и селениях — их до 80%". С учетом этой статистики можно предположить, что какие-то немецкие слова можно рассматривать как сохранившиеся формы древнерусского происхождения с несколько смещенным акцентом, а значит слово "ich"("я") прочитывается прямым текстом как "их". Это означает то, что, в отличие от русского индивидуального сознания, немецкое "я" до сих пор трактует себя во множественном числе, то есть относящимся к кому-то, а вернее, к роду. Отсюда, наверно, у немцев до сих пор более прочные родовые связи и коллективное сознание, и, в соответствии с языком, задачи коллектива и рода всегда важнее личных. Другая сторона медали, что язык очерчивает границы индивидуального сознания, усиливая сознание коллективное. Затуманивание коллективного сверхсознания какими-нибудь идеями, приводящими общество к краху, всегда происходит успешнее там, где люди думают примерно одинаково, а не там, где идеи народа развиваются индивидуально и вразброд. В русском языке любое понятие теперь может быть истолковано многогранно и не иметь четких определений. Творители языка действуют по принципу "разделяй и властвуй", но не осознают того, что спотыкаются о свою же подножку, так как индивидуальное сознание, независимое от коллективного влияния, приводит к рождению самых невероятных идей, которые и не дают полностью подавить народ, и он возрождается из своего собственного пепла. Отсюда, скорее всего, и происходит загадочная русская душа, которую в последнее время так рьяно пытаются опровергнуть апологеты западного мира.

Что касается немцев, то с учетом масштабного немецкого коллективизма и подавленной индивидуальности, они тщеславны, как и русские, но их тщеславие ограниченно рамками языка. Если в русском языке слово "тщеславие" всегда имело негативную окраску (желание тщетной, пустой славы), то в немецком дело обстоит иначе. Немецкое слово "тщеславие" (Eitelkeit) имеет весьма ограниченное отношение к славе. Оно трактуется, скорее, как очень уверенная подача себя с самой лучшей стороны, как слишком внимательное отношение к своей внешности, уделение большого количества времени на приведение себя в порядок с помощью парикмахеров и портных. Другого значения просто не существует. Их слово "тщеславие" напрямую связано с отстаиванием собственной, мимикрированной под общество индивидуальности. А утверждение собственного "я", за неимением других средств, проявляется в завоевании чего-нибудь такого, что они еще в состоянии завоевать, и демонстрации трофеев перед другими. Например, иностранных женщин, что тоже является отдельной темой. Такое завоевание в современных условиях равняется победе Нибелунга, а потому в глазах сородичей очень ценно. Ведь овладеть Москвой и Сталинградом при всех их достоинствах они не смогли и не смогут. Еще бросается в глаза, что, соответственно языку, русские более самокритичны, чем немцы. Они идут вглубь, точно по-достоевскому копаются в своей душе и совести. Само слово "совесть" означает уже "весть от бога". То есть сам Всевышний телеграфирует тебе, что что-то не так и человек начинает мучиться и дергаться от сознания своей неправедной жизни, что в результате приводит к раскаянью. Немецкое слово "Gewissen" хоть и переводится как "совесть", но означает "со-знание", то есть кто-то (то есть Бог) знает вместе с тобой, что ты сделал что-то дурное. И если это знает Бог, то в этом чувствуется предупреждение с небес и некая угроза, и "Gewissen" в данном контексте просто боязнь за то, что тебя накажут. Отсюда отнюдь не раскольниковский тип поведения, когда бьют себя в грудь за убийство, а, скорее, сборник Ханнеса Штайна под названием "Я всегда прав". А вот когда дело касается болтовни, русские охотно прощают себе этот недостаток. Если кто-то много говорит, про него могут сказать снисходительно и не очень сердито "болтун" или "балабол", например. И хотя немцы любят поболтать так же, как русские, в своей лексике они придумали много обидных слов, порицающих это непродуктивное качество. Они обзывают себя "болтающими тетками, ящиками (имеется в виду "телевизор"), водоподами" и другими сложносочиненными словами, которые на немецком звучат обидно. Их фразы "ich rede gern" или "ich bin redselig" (я люблю поболтать ), хотя и правильные с лексической точки зрения, но редко употребляемые. Они скажут, скорее: "Ich bin gesellig", что в буквальном переводе означает "я общительный", то есть и в этой формулировке — соотношение с обществом. Такая вот семантика...

Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД, Берлин



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.