Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 01 (141), 2017 г.



Владимир СПЕКТОР
В КАЖДОМ МГНОВЕНИИ ДНЯ

 



Владимир Спектор — поэт, публицист. Родился в 1951 году в Луганске. Окончил машиностроительный институт и Общественный университет (факультет журналистики). После службы в армии 22 года проработал конструктором, ведущим конструктором на тепловозостроительном заводе. Автор 25 изобретений, член-корреспондент Транспортной академии Украины. Работал главным редактором теле- и радиокомпании  в Луганске. Член Национального Союза журналистов Украины и Cоюза писателей XXI века, главный редактор литературного альманаха и сайта "Свой вариант", научно-технического журнала "Трансмаш". Автор 20 книг стихотворений и очерковой прозы. Заслуженный работник культуры Украины. Лауреат международных литературных премий имени Юрия Долгорукого, "Облака" имени Сергея Михалкова, имени Арсения Тарковского, "Круг родства" имени Риталия Заславского, а также ряда республиканских премий. Член жюри литературных фестивалей "Славянские традиции", "Русский стиль", "Пушкинская осень в Одессе". Руководитель Межрегионального Союза писателей, сопредседатель Конгресса литераторов Украины, член исполкома Международного сообщества писательских союзов (МСПС) и Президиума Международного Литературного фонда.



*  *  *

Голос эпохи из радиоточки
Слышался в каждом мгновении дня.
В каждом дыхании — плотно и прочно,
Воздух сгущая, храня, хороня

В памяти — времени лики и блики,
Эхо которых очнулось потом
В пении, больше похожем на крики,
В радости с нечеловечьим лицом.



*  *  *

С прошедшим временем вагоны
Стоят, готовые к разгрузке.
Летает ангел полусонный
Возле ворот, незримо узких.

Возле ворот вагонам тесно,
И время прошлое клубится...
Все было честно и нечестно,
Сквозь правду проступают лица.

Все было медленно к несчастью,
Со скрипом открывались двери.
Власть времени и время власти
Учили верить и не верить,

И привыкать к потерям тоже —
Друзей, что трудно и не трудно.
До одурения, до дрожи,
Себя теряя безрассудно,

Терпеть, и праздничные даты
Хранить, как бабочку в ладони,
Чтобы когда-нибудь, когда-то
Найти их в грузовом вагоне.

Найти все то, что потерялось,
Неосязаемою тенью...
А что осталось? Просто малость —
Любовь и ангельское пенье.



*  *  *

В последнюю минуту сна
Вдруг ощутил, что мне видна

Чужая жизнь, где старики,
Своим желаньям вопреки,

Бредут неведомо куда…
(У многих на спине — звезда.)

И я иду за ними вслед,
И время тает, его нет.

Сквозь дальний плач — аккордеон,
И вдруг — обрыв. И кончен сон.

Недобрым утром, в тишине
Я наяву, а не во сне

Сквозь жертвенно-багровый свет
Почуял жизнь, которой нет,

Сквозь явь и сон, сквозь "нет" и "да" —
Все та же желтая звезда.



*  *  *

Запах "Красной Москвы" —
                                середина двадцатого века.
Время — "после войны".
                                Время движется только вперед.
На углу возле рынка —
                                с веселым баяном калека.
Он танцует без ног,
                                он без голоса песни поет…

Это — в памяти все у меня,
                                у всего поколенья.
Мы друг друга в толпе
                                мимоходом легко узнаем.
По глазам, в коих время
                               мелькает незваною тенью
И по запаху "Красной Москвы"
                               в подсознанье своем…



*  *  *

Едем, едем… Кто-то кружит.
                        Кто — петляет по спирали.
                        И следит — не сесть бы в лужу,
Чтобы вдруг не обогнали.
А дорога-то щербата.
Проезжаем чьи-то даты,
Чьи-то хаты, казематы…
В небе скачет конь крылатый.
А дорога — не цветами,
Вся усыпана камнями,
Изборождена следами
И пропитана веками, и годами,
    и часами…
                        И слезами вся дорога,
                        Как святой водой, умыта.
Скользко. Смотрят все под ноги.
Сеют звезды через сито.
В спешке звезд не замечают.
Звезды падают на землю.
А дорога мчится дальше.
А из звезд растут деревья.



*  *  *

Из-под снега выглянет асфальт —
Как лицо из-под белил.
Главного еще я не сказал.
Хоть и много, вроде, говорил.

Все старо, как прошлогодний снег.
Да и нынешний уже не нов.
Хоть и близким кажется успех —
Дотянуться не хватает слов.

Поищу их в письмах фронтовых.
Там про снег и про войну.
В лица дядей вечно молодых
Сквозь их строки загляну.

Снег в тех письмах — тоже молодой,
Лучшие слова — одни на всех.
Время между мною и войной —
Утрамбовано, как снег.



*  *  *

А в море под названием "война"
Есть остров под названием "любовь".
Там ночью канонада не слышна,
И там под крик "Ура!"
                                   не льется кровь.
Там смерть невероятна, как вчера.
Там жизнь любви равна лишь
                                               и верна.
И, если слышится там изредка
                                               "Ура!",
То лишь от поцелуев и вина.
Но волны все опасней и страшней.
И тает остров в утреннем дыму.
Я знаю — "на войне, как на войне…"
Но сердцем эту мудрость не пойму.



*  *  *

И все как будто не напрасно, —
И красота, и тень, и свет…
Но чем все кончится — неясно.
У всех на это — свой ответ.

Он каждый миг пронзает время,
Касаясь прошлого всерьез,
Смеясь и плача вместе с теми,
Чья память стала тенью звезд…



*  *  *

Принимаю горечь дня,
Как лекарственное средство.
На закуску у меня
Карамельный привкус детства.

С горечью знаком сполна —
Внутривенно и наружно.
Растворились в ней война,
И любовь, и страх, и дружба...



*  *  *

Сквозь страх ожидания страха,
Сквозного жилья неуют,
Текущий по жилам, как сахар,
Который медведям дают.

В глазах проступает нежданно
Осознанность общей беды.
И с горечью тайны — не тайны
Мы все не на "вы", а на "ты".



*  *  *

О том же — другими словами.
Но кровь не меняет свой цвет.
Все то же — теперь уже с нами,
Сквозь память растоптанных лет.

Растоптанных, взорванных, сбитых
На взлете. И все — как всегда...
И кровью стекает с гранита
Совсем не случайно звезда.



*  *  *

Без раскаянья видится издалека
То, что было (а помнишь, да, что ты...)?
Неизменной лишь кажется внешне река,
Что несет тридесятые воды.

Неизменна прошедшего времени быль,
Где есть место для смеха и плача...
Даже если сдавать злую память в утиль,
Остается раскаянья сдача.



*  *  *

Не так уж много лет прошло —
И вот забыты печи.
Из пепла возродилось зло,
А пепел — человечий...

Отец, ты где на небесах,
В раю? А, может, в гетто?
Я знаю, что такое страх,
Здесь, на Земле, не где-то...



*    *    *

Суровый Бог деталей подсказывает: "Поздно".
Уже чужое эхо вибрирует во снах,
Где взрывы — это грозы, а слезы — это звезды,
И где подбитый страхом, чужой трепещет флаг.

Суровый Бог деталей оценит перемены,
Чтобы воздать детально за правду  и вранье,
Чтобы сердца любовью наполнить внутривенно,
Чтоб излечить от злобы Отечество мое.



*   *   *

"Утопии остались в далеком прошлом..."
Из ток-шоу

Обновить, как блюдо на столе,
Небо, землю, воду, времена...
Чтобы было больше на Земле
Счастья, чтоб закончилась война.

Сделать всем прививку доброты,
Чтобы антиподлость, антизлость
Были с антизавистью на "ты",
Чтобы пелось, елось и жилось,

Как мечталось людям на Земле,
Где щедрот не меньше, чем забот,
Где лежит, как блюдо на столе,
Взорванный войною небосвод.



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.