Гвозди номера № 01 (141), 2017 г.

Вдалеке от безумного века,
от огней, небоскребов и трасс
домик с видом на тихую реку
приютит неприкаянных нас.

Ностальгия тому сопричастна.
Лунным светом, упавшей звездой
ночь-кудесница вновь передаст нам
безраздельную власть над собой.

Ты всплакнешь, и пожертвую всем я.
Всем, что нажито там, вдалеке.
Потечет в этом омуте время,
как стекает слеза по щеке.

Бабочка игриво
отлетит от жара.
Неразлучно трио —
ночь‚ костер‚ гитара.

Звон аккордов глушит
чей-то дальний «Sony».
Неразлучны души‚
тающие в звоне.

Тех не будет вскоре‚
кто рассвет встречает
неразлучно с морем
под распевку чаек.

Новые безумства
создадут другие.
Неразлучны чувства —
грусть и ностальгия.

Бывает так, что, ностальгируя, дурею.
Одесских улиц шум в ушах звеняще гулок.
Когда хожу по искривленному Бродвею,
перед глазами — Воронцовский переулок.

Бывает так, что я читаю Марка Твена.
Но чуть становится на душеньке хреново,
унылым вечером взахлеб, самозабвенно
вновь перечитываю Ильфа и Петрова.

Бывает так: смотрю хоккей. Даешь медали!
На мировом чемпионате схожи стили.
Совсем недавно наши с нашими играли.
Болел за наших. В общем, наши победили.

Бывает так: хрущу попкорном я под виски.
А потому что нет ни водки, ни закуски.
И даже если изъясняюсь по-английски,
то выражаюсь исключительно по-русски.

Пустынный берег. Безымянный островочек.
То появляется, то прячется вдали.
На черном фоне среди тысяч белых точек
Луна на четверть окунулась в тень Земли.

Нас только двое в тихой гавани Вселенной.
С теплом дыхания прохладный слился бриз.
Что повлекло друг к другу столь самозабвенно‚
бездонный верх или почти бездонный низ?

Не рок вступил в права. Случайное свидание.
Не зов любви слепой. Тоски надрывный крик.
Под вечным куполом в частичке мироздания
заблудших душ соединение на миг.

Качает лодочку зеркальными волнами.
В них затаенные мечты отражены.
А в том‚ что ночью этой происходит с нами,
виновны звезды и три четверти Луны.

Вашей позвольте коснуться руки.
Походя. На мгновение.
По биотокам, судьбе вопреки
я передам Вам смятение.

Я передам Вам безумье страстей‚
в омут летящих конницей‚
рок невзаимности‚ муки ночей‚
вечно больных бессонницей.
Я передам Вам‚ как тают следы
в мраке тысячелетия —
пройденный путь одинокой звезды‚
выпавшей из созвездия.

Я передам Вам цветной фейерверк —
грохот чужого празднества,
а вдалеке огонек‚ что померк
горьким плодом неравенства.

Вся жизнь‚ в которой мы так далеки‚
кажется мне бессмысленной.
Вашей позвольте коснуться руки‚
чтоб поделиться истиной.

На пышном балу Вы такая красавица,
что Вам ни одна здесь из дам — не соперница.
Повесы, как пчелы, вокруг увиваются,
и каждый с другими бравадою мерится.

Мужские сердца — это тоже коллекция.
Как платья, духи или как драгоценности.
Пленяйте, сударыня, но свое сердце я
пока оставляю в неприкосновенности.

А Ваш интерес, предусмотренный ранее,
естественно, вызван каким-то невежею,
что Вас не почтил ни малейшим вниманием,
уткнувшись от скуки в газету несвежую.

И это начало начал покорения.
Под первый чарующий звук вальса белого,
жужжащее бросив свое окружение,
спешите ко мне Вы, не гордая, смелая.

Я холоден внешне. Затем снисходителен.
Мы кружимся вихрем, раскованы, взбалмошны.
Уверен, хотите ли Вы — не хотите ли,
но так же покинем в объятиях бал наш мы.