Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 01 (141), 2017 г.



Александр Вепрёв
"Картофельное солнце"



М.: "Вест-Консалтинг", 2012

Поэт Александр Вепрёв — человек многогранный. Он не только лауреат премии журнала "Дети Ра" и газеты "Литературные известия", но еще и художник, предприниматель, путешественник. Он живет и работает одновременно в трех городах России. География его перемещений обширна — заснеженная Вятка, промышленный Ижевск и вальяжный, представительный Сочи.
От автора, часто меняющего обстановку, мы ожидаем вещей, контрастных, как поволжский и субтропический климаты. Но стихи Вепрёва одинаково тепло разговаривают с нами доброжелательным русским верлибром.
Сборник избранных верлибров "Картофельное солнце" не только изобилует афоризмами, но и являет читателю новую поэтическую форму — вепрлибр. Автор определяет сей жанр как стихотворное произведение, написанное верлибром с повествовательным или лирическим сюжетом, или в которое входят несколько верлибров, объединенных общим замыслом по общей тематике повествования. В книге встречаются такие гибриды, как "два верлибра в одном", сложносочиненные конструкции — "пять верлибров в одном" и лаконичные — "верлибр в пяти афоризмах".
Можно долго спорить, являются ли эти комбинации новаторством, но в одном автор прав — только жанр верлибра позволяет ему быть столь изобретательным. Проза получилась бы громоздкой, а рифмованный стих… сложно себе представить, как уместить в жесткие рамки силлабо-тоники такую картину:

Однажды я принес в дом солнце.
Повесил на стену. Солнце со стены упало,
Стало прыгать по полу,
                        как резиновый мячик.

Герой вешает солнце на стенку, словно кухонные часы. А мы, впечатлившись названием сборника, начинаем мыслить терминами кулинарного искусства. И вынуждены признать: нет в стихах Вепрёва никакого разбавленного водой молока, только вареная сгущенка.
Солнце у поэта особенное — южное, мягкое, курортное. Под таким солнцем самое милое дело — загорать, нежиться, потягивать вино, уплетать что-нибудь вкусное. Картошечку, например. Об этом поэт сочинил целый цикл маленьких верлибров (или, по авторскому определению, — "пять верлибров в одном"):

Я сегодня вспомнил о солнце,
                        когда наклонился
над кастрюлей, где лежал в мундире
только что сваренный картофель.
                                   Я закрыл глаза.
Тепло картошки
Осветило мое лицо картофельным
                                          солнцем.

На кончике языка вертится двусмысленное наречие "аппетитно". И действительно, далее в стихотворении, давшем название сборнику, упомянутое наречие проявляет оба значения:

Картофельное солнце лежало
                        на дне кастрюли,
Пышущее теплом и тонким
                        запахом южного лета,
Обнаженных грудей молодой
                                   дородной девки
и, едва проступившей, ее мокрой бородки
чуть выше ляжек…

Должна признаться, подобного осмысления отварного картофеля я еще не встречала. Ярко, чувственно и вместе с тем — на удивление — не пошло. Это восхищение жизнью во всех ее проявлениях.
О том же, но не столь игриво и более размашисто, повествует домашний, кухонный верлибр  — "Небесное масло". Герой заправляет салат и представляет себе, что:

…вся округа от моего салата,
становится светлее
потому что в салате светится солнце,
заправленное подсолнечным маслом!

Широко, если не сказать — глобально! С любовью и благодарностью за каждую прожитую минуту. В фантик нарочитой гротескности обернуты неистребимое жизнелюбие и широта авторской души.
Однако нельзя сказать, что Александр Вепрёв специализируется на юмористической поэзии. Более чем серьезно относится автор к основополагающим вещам, делающим человека — Человеком. Мягкость формы скрывает трагизм содержания. Например, бывшему советскому гражданину трудно будет удержаться от тяжелого вздоха при прочтении стихотворения "Комната в небе":

Я вижу, как молодой поэт
с искренним уважением и сожалением
слушает мои стихи о Родине.
Он знает, что я сочинял когда-то
                        чудаковатые стихи
про стул на столе, про комнату в небе…
Может быть, он думает, что я разучился?
Хотя, скорее всего, тот стул на столе
и комната в небе —
тоже часть моей чудаковатой страны…

Но и ностальгия в стихах Вепрёва — добродушная, как будто и не было шестнадцати лет забвения. Между тем после распада СССР поэт не публиковался вплоть до 2007 года.
В девяностые годы на читателя обрушивается поток низкопробной макулатуры (зачеркнуто) литературы, символизирующий массовый отказ не только от идей "светлого будущего", но и вообще — от каких-либо нравственных ориентиров. Однако Александр Вепрёв пишет так, словно его поэтическая биография не прерывалась. Эта незлобивость обеспечивает его стихам обаяние, а нам внушает к нему огромное уважение.
Автор не только не ожесточился, не покрылся корой равнодушия, но в каждом его стихотворении отчетливо звучит чувство благодарности — зрелое, осознанное. Из благодарности рождается скромность — верное понимание своих возможностей:

Если читатель посмотрит на поле поэзии
вероятно, тебя не увидит
Ты почти незаметен. Почти затерян
Как маленький василек в поле,
Где цветут зеленые цветы,
                        поющие ромашки…
Кто-то увидит фантастические элиозавры,
Кто-то — квадратные кактусы.
А кому-то понравится василек,
Который почти незаметен.

Василек — теплый, типично русский образ. Память добросовестно продолжает цепочку ассоциаций: необозримая ширь, спелые колосья… синие цветы, в хозяйстве совершенно бесполезные, но такие родные! Нет, непрост наш автор — свое место в поэзии он определил четко и метко. В то же время, деликатно говоря о себе во втором лице, значимых других он благодарит прямо:

Сегодня для меня лицо Москвы —
                        это лицо редактора
Евгения Степанова. Худое, небритое,
                        усталое, задумчивое…

Несмотря на смешливую веселость, свойственную гиперболам вроде "главный редактор может стать молодым академиком Нобелевской премии", это весомое посвящение. Во-первых, благодарность искренняя. Во-вторых, строки так аккуратно прилажены друг к другу, что не сомневаешься в мастерстве автора. И, наконец, эпитеты подобраны точно, что подтвердит каждый, кто знаком с Евгением Степановым.
Отдельно хочется отметить верлибр в двух афоризмах "Поэт и поэтесса":



1.

Поэт — это что-то между
                        женщиной и мужчиной,
Но мужских качеств больше,
                                   чем у мужчины…



2.

Поэтесса — это что-то между
                        женщиной и мужчиной…
И женских качеств больше, чем у мужчины
и мужских больше, чем у женщины!

Вот вам вкратце — сущность мировой поэзии, от Гомера до наших дней. И если с определением поэта я согласна, то характеристика поэтессы вызывает легкую волну возмущения. Однако и возмущаясь, я не смогла удержаться от улыбки: верно подмечено. Легкую язвительность в отношении прекрасного пола смягчает задорный восклицательный знак в конце предложения. По аналогии, на ум приходит известная острота: "Что общего между морской свинкой и женщиной-ученым? Как морская свинка не имеет отношения ни к морю, ни к свиньям, так и женщина-ученый, соответственно…" Но анекдот унизителен, а на замечание Александра Вепрёва обидеться не получается, ведь восклицательный знак как будто подчеркивает: это шутка, это понарошку!
Сборник "Картофельное солнце" пропитан мягким и теплым юмором, парадоксальным, как прошедшая зимняя Олимпиада в субтропиках. Рискну утверждать, что этими стихами вряд ли кто-нибудь будет разочарован. Даже морские свинки.

Ольга ЕФИМОВА



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.