Поначалу я думала, что «садизм» — это жестокое обращение. А вот и нет! «Садизм» — это ни больше ни меньше как «любовь к своему саду». А «садист» — «владелец сада».
Так утверждает Игорь Харичев — талантливый разработчик «Правильного толкового словаря русского языка». Сколько доселе непознанного можно взять на вооружение филологу, да и просто любителю незатейливого слова из этой поучительной книжки! Мировоззрение всякого ученого мужа определенно повернется на 180 градусов, если он поверит в истинность харичевского препарирования слов. То же самое произойдет и с любым «образованцем» — «человеком, получившим современное российское образование». В чей огород эти камешки — спросите вы. «Огород», кстати, — «огороженная территория», а «Россия — наш огород, здесь мы кормимся». Но некоторым кажется, что картину портят «постояльцы». А «постоялец» — это «человек, постоявший в каком-либо месте». Конкретный пример для более подробного объяснения данного слова: «У памятника Пушкину я увидел постояльцев с плакатами. Их уже колотила дубинками полиция».
Как заблуждались все мы, оказывается, называя профессии не своими именами! И каково же теперь будет нам узнать, что «официант» — это «человек, представляющий официальные органы»… («Официант был крайне важным, исполненным достоинства человеком. Вполне походил на премьер-министра».) Полезны также сведения о том, что «предприниматель, зарабатывающий на хлебе» — это «нахлебник», а «старатель» — не какой-то там рабочий по добыче золота, как все ошибочно думают, а «человек, который старается». Забавным кажется также, что «олигофренд» — «друг олигарха». («Он был олигофрендом и гордился этим».)
Радует, что много внимания в словаре уделено разъяснению таких слов, которые на слух считаются оскорблением достоинства женщин. Теперь мы все узнаем, наконец-то, что настоящее значение слова «потоскуха» при замене второй гласной на «о» (не «потаскуха» — Н. Л.) счастливо приобретает другое значение. «Потоскуха» — это «женщина, которая много тосковала». Как пример в скобках приведено не менее выразительное предложение, подчеркивающее невинность женской природы. («Жизнь этой достойной женщины была нелегкой, неудивительно, что она превратилась в потоскуху».)
Не обойдены острым филологическим взглядом не только люди, но и животные, и что отрадно — одно из самых любимых авторских животных — кот. Именно ему, пушистому другу, уделено самое живое внимание. Забудьте, что «котлета» — это то, чем его сейчас кормят, да и то, если это окажется свежим и мясным. Понятие «котлета» даже отдаленно не стоит рядом с мясом, чего не происходило и в лучшие времена котлет, если такие были. «Котлета» на самом деле — это «летний кот», а «котлован» — «кот, который хорошо ловит мышей». «Котурны», к слову, — это «кот, лазящий по урнам», а самое приятное, греющее душу, слово — «окотиться», то есть «обзавестись котом».
Есть в словаре и некоторые недоработки. Весьма прискорбно, что не все слова русского языка подверглись такому меткому уточнению. И хотя теперь мы знаем, что ключевое значение слова «кокнуть» — это «побыть коком», а «нужник» — это «нужный человек», не выявлена этимология таких полезных и незаменимых слов, как например, сарказм или гипербола. Гипербола — это, вероятнее всего, большой лоб, то есть гипер-лоб с абсурдистско-абстрактным мышлением. (Человек облокотился, подперев рукой свою светлую гиперболу. Н. Л.) Зато объяснено, что такое «гримаса». Это «грим, наложенный мастером, асом своего дела».
«Ситуация с русским языком вызывает нарастающую озабоченность. Все меньше людей способны излагать на нем свои мысли…». Так считает Игорь Харичев.
Поэтому будем надеяться, что автор доработает свой словарь и представит его на суд любителей и профессионалов русской словесности, чтоб нам всем легче было ориентироваться в поменявшейся языковой действительности и действительности в Российской академии наук, светлой памяти которой посвящена эта шутливая книга.
