Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 11 (115), 2014 г.



Елена КАЦЮБА
Прощание с эдиповым комплексом

Эдипов комплекс — одно из ключевых понятий психоанализа Фрейда, отсылающих к мифу о царе Эдипе, который по ошибке убил своего отца Лая и так же по ошибке женился на своей матери, царице Фив Иокасте. Эдипов комплекс стал символом ХХ века, хотя зародился он еще в XIX-м. Говорят, что первым психоанализ открыл Достоевский, еще до Фрейда. Во всяком случае, то, что касается Эдипова комплекса. В романе "Братья Карамазовы" все братья как бы по очереди убивают своего отца Фёдора Павловича. Сначала Иван психологически готовит к этому Смердякова (внебрачного сына). Ложно обвиненный в убийстве Дмитрий действительно публично заявлял о своем желании убить отца и даже пытался это сделать. Даже добрый Алёша, который, конечно, не мог убить собственного отца, по замыслу писателя должен был стать народовольцем и убить царя-батюшку.
Культура ХХ века переписала всю мировую литературу с точки зрения Эдипова комплекса, который оказался социально востребован. Дело в том, что ХХ век — это век диктаторов, которые называли себя "отцами нации". И вот эти "отцы" планомерно уничтожали несогласных с ними "сынов". Так что "убить отца" стало означать "избавиться от тирана". Когда же после Второй мировой войны европейские диктатуры рухнули, наступила пора прощания с Эдиповым комплексом. Писатели делали это по-разному.
Правитель, добровольно отказавшийся от власти — случай в истории чрезвычайно редкий. В глазах современников он сразу обретает благородство и величие. Даже Николай Второй, правитель, прямо скажем, никакой, своим отречением поднялся на такую высоту, какой, несмотря на весь пиар, ему не удалось достичь при жизни. Царь Эдип был именно таким нестандартным царем. Обнаружив, что в основе его власти лежит преступление, он не только отказывается от трона, но и наказывает себя — лишает зрения. Феномен невольного и вольного преступления, лежащего в основе власти, входит в круг интересов бельгийского писателя и психоаналитика Анри Бошо. Есть у него и пьеса о Чингисхане, и фундаментальное исследование о Мао Дзедуне. Но Эдип его интересует в другом плане — сохраняется ли харизма власти после отречения от власти? Дело в том, что в его романе "Эдип, путник" человек Эдип гораздо больше, чем Эдип царь.
Царь это не просто правитель, это прежде всего идея, с которой он приходит к власти. Скажем, идея Петра — сделать Россию европейским государством, идея Александра II — отменить рабство в стране. Но у Эдипа в книге Бошо не было ни сознательного, ни подсознательного желаний стать царем. Он был воином, искателем приключений, стремящимся к познанию тайн жизни и смерти, то есть героем в античном понимании этого слова. Он проникает в лабиринт Минотавра, как в собственное подсознание. Но вместо ужасов и кошмаров находит там прекрасные сады, озера и водопады. Он влюбляется в сфинкса — Сфинксу, прекрасную женщину, и на собственном опыте познает истину другого мудрого царя, Соломона, сказавшего, что знание приносит печаль.
Став царем, Эдип совершает обычную ошибку неумелых правителей — начинает создавать сильное государство, тратя на это все силы и деньги. И только оказавшись в изгнании, лишенный земного зрения, обретает зрение истинное, черпает силы в своем подсознании — в стихии античных богов и героев. Он сам становится частью стихии, как ураган, несущийся в только одному ему ведомом направлении. За стенами созданного Эдипом островка цивилизации экс-правитель обнаруживает бескрайние земли разоренных, ненавидящих его людей, живущих по закону око за око. Бошо создает удивительный миф — историю гибели двух кланов, музыкантов и танцоров, уничтоживших друг друга из-за старинной распри. Трудно представить что-то более нелепое и трагическое, но все разборки живущих по соседству людей именно таковы по своей сути. Автор исчерпывает в странствиях Эдипа всю античную цивилизацию с ее мудростью и красотой, жестокостью и пронзительной жалостью к несовершенному человеческому существу. В финале Эдип не умирает, а уходит в нарисованную даль — в ту античность, которую создала уже наша цивилизация, придумав эдипов комплекс. Ведь если у Эдипа и был комплекс, то выражался он в настойчивом желании найти убийцу, что совсем не свойственно правителям тоталитарных систем.
Французский писатель Ален Роб-Грийе — мастер психологических лабиринтов. На первый взгляд, в его романе "Резинки" обычный детективный сюжет. Но разворачивается он в сознании и подсознании молодого честолюбивого следователя, присланного из столицы в провинциальный городок, где произошло убийство, за которым будто бы стоят политические мотивы. И пока местный комиссар полиции, не отягощенный фрейдистскими заморочками, не выходя из кабинета, догадывается, что убитый на самом деле жив, представитель спецслужб кружит по городу в лабиринте своих психологических построений. Сначала он мысленно проигрывает каждый вариант, и в результате все проигрывает. Его построения — книжные, бумажные. Следователь регулярно заходит в писчебумажные магазины, ведь согласно легенде, он ищет некую идеальную "резинку" — ластик, стирающий воспоминания об отцеубийстве, и резинку в смысле кондом, предохраняющий от последствий возможного инцеста. В результате блужданий неизбежно возникают воспоминания о том, что когда-то в детстве он вместе с матерью искал в этом городе своего отца. Городок превращается в лабиринт, где появляется то образ сфинкса, то минотавра, а сам особняк, где произошло убийство, оказывается фотографией в витрине среди античных развалин. Положив фотографию в карман, следователь замыкает круг — оказывается в особняке и, ожидая преступника, убивает "убитого", который вернулся на место не состоявшегося преступления. Сюжет об Эдипе превращается в антиэдипа. Античный Эдип сначала убил отца, потом искал убийцу и нашел себя. Герой "Резинок" сначала ищет убийцу, стараясь проникнуться его логикой, и в результате сам совершает убийство. Убийца и его преследователь соединяются. Так спецслужбы, внедряющие агентов в преступные организации, становятся сами неотличимы от этих организаций. Таинственные нераскрытые убийства перестают быть таинственными. "Отцы" и "сыновья" в одной системе, и, значит, должны ловить самих себя.
Двадцатый век оставил нам замечательную игру во врача и пациента, придуманную Фрейдом. Психологический театр для двоих. Система, очень похожая на систему Станиславского, ставшую хитом. Все проблемы своей мужской жизни наши парни обычно обсуждают с приятелями за бутылкой. Американцы же тайные сокровища своей души несут к психоаналитику. Лежит взрослый малый на кушетке и в здравом уме и твердой памяти рассказывает совершенно постороннему человеку интимные подробности детства и отрочества. А специалист пытается убедить его в том, что в детстве он вожделел свою мать и соперничал с отцом.
Конечно, стоит только задуматься да начать разбираться, и сразу любой самый невинный поступок тут же разрастается в преступление или выглядит, как натуральная мания. Вся книга Филиппа Рота "Случай Портного" — такая вот исповедь на кушетке. Портной — это вовсе не профессия, а фамилия пациента, который не штаны, а дело себе шьет, и весьма суровое. Беда героя в том, что женщина для него нечто вроде эротического устройства, в которое зачем-то вмонтировали еще эмоции и чувства. Словом, он до смерти боится нормальных человеческих отношений. Не складываются они у него и все тут. Герой романа свои конкретные неудачи в личной жизни списывает на маму, которая его за ребенка держала, когда он уже за девочками бегал. И, конечно, на папу, который требовал, чтобы сын в честь праздника снял джинсы и надел пасхальные брюки. А чего их надевать в честь того, кого на самом деле нет? А кто на самом деле есть и ради кого стоит все надеть и все снять, так это девушки и женщины, ведь у них, по словам Гоголя, "не только ручки, а черт знает чего только нет". Особо чувствительных и слабонервных следует предупредить, что все названия даются отнюдь не в медицинской терминологии. И уж совсем отсутствуют эвфемизмы прошлых веков типа "ланиты" и "перси". А сам автор вовсю потешается над своим героем, что предлагает сделать и читателю. Ведь этот герой, как и большинство пациентов, которые регулярно посещают психоаналитиков, имеет весьма смутное представление о происхождении Эдипова комплекса.
Советская литература в этом общемировом процессе не участвовала. Было твердо определено, что наш общий отец сначала царь, потом — Сталин, а потом вообще любой руководитель государства. А вся наша страна — одна семья. Следовательно, все граждане — сестры и братья. Соответственно, любая связь является кровосмесительной. К тому же общей матерью для нас была родина, в которой мы находились как бы внутри, зачатые, но не рожденные. Поэтому выезд за пределы родины рассматривался как некое временное рождение с последующим возвращением в лоно. А поскольку, как выяснилось в перестройку, секса у нас не было, то не было и комплексов. Так что Фрейда наша страна узнала позже всех, что, может быть, и к лучшему. Слишком много в нашей жизни реальных кошмаров, чтобы разбираться еще и с выдуманными.



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.