Гвозди номера № 10 (114), 2014 г.

Как отыскать утраченную связь
с прошедшим и происходящим,
чтобы корнями в землю устремясь,
питать алешинские чащи.

И вглубь расти, соединив в себе
громадные и малые коренья.
Стать деревом… хотя бы на мгновенье!..
листвой живой и не сгореть в огне.

В январский сумрак, как в свою судьбу,
глядеть, глядеть, не узнавая жизни,
переболеть ненастьем и безлистьем
и майским ливнем напитать листву.

Дать жизнь другим и не желать судьбы иной,
неся свой крест до гроба от рожденья.
И будь благословенен этот путь земной,
где даже смерть лишь угол отраженья,

и где служение началу и концу —
привычное, обыденное дело,
чтобы душа смогла, постигнув тело,
назад вернуться к своему творцу.

Я пробился сквозь сумрак ночей
К твоему золотому причалу,
Где у каждой из тысяч дверей
Ты меня столько лет ожидала.

В этот час лебединых надежд,
В этих дебрях душистой сирени
На груди ты нащупала крест
И, рыдая, уткнулась в колени.

В самом сердце безумной страны
Над рекой, что покинула русло,
Я услышал у древней стены
Тот мотив одинокий и грустный.

Словно это вернулся не я!
И стою в стороне, наблюдая,
Как беспечная слава моя
Твою чистую душу терзает.

Словно это не я!.. А  другой
Обливается горько слезами
Под оранжевой грязной луной,
Под колючими злыми ветрами.

То ли друг провалился в запой,
То ли птицы собрались к отлету.
Я очнулся под чистой луной
И увидел тебя за воротами.

Ты стояла у древней стены
И знакомый мотив напевала.
Что ты знала о красках луны?
Что в незримых мирах ты узнала?

Как смогла в лабиринтах судьбы
Ты сберечь эти стройные звуки?
И в разрозненных криках мольбы
Подглядеть мои смертные муки?

Как сумела меня в этот век
Ты спасти от никчемных сомнений?
Мой родной и чужой человек,
Терпеливый и строгий, мой гений!

Я часто думаю о том,
Столбы считая верстовые,
Что эти станции глухие,
Как преисподняя, мой дом.

Что эти мокрые поля
Моя последняя страница,
И вдоль дороги тополя,
Как стертые в скитаньях лица.

Ступи, попробуй, на перрон!
Он улетучится бесследно.
И воздух кисловато-хлебный,
Как будто после похорон.

И крик путейщика больной,
И проводник, как соглядатай,
Бродяги, козы, постовой
И полупьяные солдаты.

И девка с заячьей губой
За всем следит невозмутимо,
А у нее над головой
Парят два ангела незримо.

За рощей колокол звонит
С такой тоской необъяснимой.
И время бешено летит,
Как этот поезд,
Мимо, мимо.

Как слово звучало!
Вначале.
А после — все глуше и тише.
Так иволга плачет и плачет,
И горлицу рядом не слышит.
Как выйти из этого круга,
Минуя вокзалы и клети?
Построить бы крепкие струги
И лечь бы всей грудью на ветер.

Так хочется чистой водицы,
Крутых берегов с куполами,
Глядеть в загорелые лица
С упрямыми смелыми ртами.

Но я забываю их песни —
И стелется дым над погостом,
Кресты и безлюдные веси,
И чучело машет шеломом,

И ворон с глазами пропойцы
Следит за моею походкой,
Висит над Отечеством солнце —
Булыжник на ниточке тонкой,

И мечутся люди в испуге
С обрезами и кистенями,
Плывут почерневшие струги,
Раздавленные берегами,

И лист бестолково кружится,
Слетая на мутные воды…
Неужто и вправду жар-птица
На Русь прилетала свободно?

Сквозь кленов смуглые тела,
На край заброшенного сада
Меня безжалостно гнала
Полей осенняя прохлада.

И каждый раз я забывал
Ту, что была со мною рядом,
Когда твой голос, как хорал,
Обрушивался листопадом.

Я забывал друзей и дом,
Тебя предчувствуя всем телом,
Когда ты медленным огнем
В лесах простуженных чуть тлела.

Я забывал, что нет тебя,
Что ты, как миг, неуловима.
Вслед за тобой сжигал себя,
Когда ты проходила мимо.

Я с ужасом бежал в дожди,
Спасаясь в дебрях непогоды,
Когда призывом "подожди"
Мои дотла спалила годы,

Когда руки не подала,
Когда в людской  бесстыжей склоке
Я погибал…
А ты ждала
Другого на моей дороге.