Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 09 (113), 2014 г.



Гоар РШТУНИ
РАССКАЗЫ

 

Пансионат ДЦП

Обычно утро врывалось в дом с балкона. Сквозь виноградную лозу поблескивали первые лучи, чтобы пощекотать девочку Аню в ее кроватке. Но на этот раз в постели уже никого не было. Анечку одели, накормили, усадили в креслице и велели ждать.
Анечка — девочка подвижная и послушная. Как бы ни разошлась, при виде взрослых тут же сворачивает любые действия и покорно ждет следующих.
Анечка не может уверенно ходить, качается, мама постоянно в напряжении и кричит из кухни или ванной:
— Андрюш, ну походи за ребенком!
Андрюша, длинный худой инженер, постоянно что-то чинит и мастерит. На работе он считается самым талантливым специалистом и его часто командируют в Байконур, к ракетам. Портрет много лет висит на доске Почета. А дома он нянечка своей Анечки. За ребенком надо бегать, при всей неуверенности в ходьбе она невероятно быстро передвигается и отрывается от погони. Хорошо, что девочка любит инструменты, удивительно быстро просекает, какой именно нужен в эту минуту и с готовностью их подает.

А недавно с большим трудом ей выделили путевку в санаторий у моря для децепешников. Ехать решили втроем, но в санатории разрешили жить только одному из родителей, и мама, студентка пятого курса, не поехала.
Андрей утром делал с девочкой физкультуру, гулял с ней, смастерил еще дома развивающие игры, и вскоре вся детвора паслась на их веранде. Но только один мальчик не уходил до самого отбоя. Мальчик влюбился в Андрея.
— Ты мне тоже побудь папой, ладно? — заглядывая Андрею в глаза, предложил Колюня. — Я не очень больной, видите, ваша Анечка даже и не слышит. А у меня только ручки. И то вылечусь! — он поднял руку, весь дрожа и напрягая ее, чтоб сделать "бицу". Тоненькие, почти прозрачные ручки Колюни о бицепсах даже не мечтали, им бы научиться крепко держать ложку! Но Андрей все же пощупал и уважительно крякнул, типа, ничего себе!

Рано утром Колюня прибегал к двери их номера, путаясь в просторных, стоптанных ботинках, незашнурованных, болтавшихся на тоненьких ножках, и терпеливо ждал... Никогда не стучался, природный такт подсказывал мальчику, что к девочке нельзя, пока она не оденется.
Дождавшись, Колюня важно и осторожно брал Андрея за руку, Андрей зашнуровывал ему ботинки, не по ноге большие и тяжелые, и все пересчитывал в уме свои деньги, чтобы купить мальчику хотя бы тапочки. Втроем они спускались на площадку делать физкультуру. Физрук в санатории, крупная полная дама, бывшая баскетболистка, зычно считала детей, по затылкам:
— Пять, шесть, проходите! По шесть в каждом ряду-у! Наачали-и!— Андрей первые дни при виде неуклюжих детей давился от смеха, а Анечка, глядя на его красное от еле сдерживаемого смеха лицо, вообще боялась даже повернуться.
Постепенно девочка осмелела, Андрей подходил, поддерживал за плечо, она скоро научилась делать все упражнения. Колюня не отставал. Впрочем, почти все дети через неделю довольно сносно выполняли любые упражнения.
Заканчивалась вторая неделя, пролетела третья. Колюня не отходил от Андрея с Анечкой и всем рассказал, что у него есть папа, который случайно приехал в тот же пансионат и увезет его с собой.
Мальчика привезли из детдома. Как ему повезло с путевкой, было неизвестно, но Андрей страшился того дня, когда Колюня останется на лужайке перед автобусной остановкой, а он сядет в автобус. Сердце его разрывалось, но два больных ребенка — это было слишком.
В город надо было добираться пешком час-полтора, автобусы ходили только по выходным, и одна из медсестер по его просьбе купила в городе тапки типа чешек, мальчик аккуратно затолкал свои зимние ботинки под кровать и скакал в чешках, падая и кувыркаясь.

Настал предпоследний день. Словно предчуствуя разлуку, мальчик не отходил от своего неожиданно найденного отца. Андрей не смог даже поужинать, и, проводив Колюню, сказал:
— Колюнь, что-то я сегодня плохо себя чувствую, пораньше лягу, возьми шоколадку!
Шоколадок он привез с собой много и бережно расходовал по детишкам.
— Спасибо, папа, я не хочу, мы завтра уедем, и ты купишь мне мороженое!
— Колюнь, может, я к врачу завтра поеду, ты тут хорошо веди себя, ладно?
А оттуда, может, в командировку позовут, кто знает, я ведь работаю…

Наконец, наступил вечер.
Андрей подождал, пока утихнут голоса и в коридорах потушат свет. Чемодан он спустил к нянечкам еще прошлой ночью.
Тепло одев дочь, он на цыпочках спустился в фойе и распахнул дверь сторожки. Нянечка пила чай. Оба скорбно смотрели друг на друга, пока Андрей не выдавил:
— Скажете, заболел, — и, взяв девочку на руки, шагнул в темноту. Идти надо было час-полтора, но другого выхода не было…

Несколько лет Андрей никак не мог забыть те незашнурованные ботинки, чуть шаркающие по коридору, Колюню, его "бицу" и однажды позвонил в санаторий.
Директриса сразу узнала его, помнила, и ласково сказала:
— Усыновили Колюню. Вот наша нянечка и усыновила. Она после вас месяц ходила как подорванная, потом решила взять. И папа есть, и две сестрички теперь. А как ваша девочка, слышит?
У Андрея катились слезы, но было темно и никто не видел.



Меценат

До армии Улюйкин работал санитаром в морге, все одно скоро военкомат заберет. На покойников нагляделся. И перестал бояться. Утром в морге за окнами еще темно, раньше заходил и боялся. Оказалось, за окнами всегда темно, морг же в подвале, но покойнички лежали тихо, и вокруг царило какое-то умиротворение. Улюйкин вывозил, ввозил, перевозил, с напарником легко и непринужденно болтал в присутствии трупов, в общем, обжился.

Как-то ночью привезли бомжа. Мужик притащил, говорит, на улице подобрал. Прямо к моргу припер, еле дотащил. Приодели, отмыли, давно не мылся бедный покойник. Мужик даже свои носки одолжил, жалко, говорит, в тапочках холодно будет. И то верно, на улице, поди, минус 30 было. А в другой раз этот же мужик опять кого-то подобрал, в приемную, живой еще был. Этот почище был, видно, совсем недавно бомжом заделался. Паспорт имелся, да еще билет в РГБ, Ленинскую, значит. То есть, интеллигентный.
Месяца через три-четыре возле сберкассы встречает Улюйкин того мужичка. Спрашивает в шутку:
— Ну как, больше бомжей не приканчиваешь?
Мужик в сухой отказ:
— Не я был.
— Так чего здоровкаешься?
А в ответ:
— Да обознался.
Но Улюйкин запомнил парня. Тот притащил на этот раз худого, как жердь, бомжа, живого, даже болтливого. Пока оформляли, не умолкал. Паспорта, конечно, нет, у сопровождающего тоже. Улюйкин не на шутку рассердился.
— Без паспорта не примут!
— Ладно, поеду — привезу паспорт! — и растворился в темноте. Так и не возвернулся! Но больного уже приняли, в палату надо катить.

И вот недавно опять заявился, с бомжихой в обнимку. Еле отдышался, тащит по ступенькам, да приговаривает: "На хрен, да на хрен!".
Приняли, а в приемной опять паспорт спрашивают. Бомжиха лыка не вяжет, инфаркт, а может, инсульт, для Улюйкина разница маленькая, сразу в палату, не помыв. Доктор сказал — на месте обработаешь. От вони больные выскочили в коридор, слава богу, быстро управился. Вернулся в приемную — а того мужика и след простыл. Да Улюйкин тоже не лыком был шит. Вахтеру передал, чтоб машину заметил с номером. И стал искать. Любопытство взяло.
Вот так в милицию Улюйкин и попал. Нашел мужика-то. Севой зовут. Через знакомого мента, за пивком мужик и раскололся. Рассказал, чем занимается-кормится.

Ходит он по всяким помойкам, книги старые, очень старые собирает. Причесывает, переплетает и выставляет на продажу через Интернет. Улюйкин тут же связал раритетные книги с его знакомыми трупами:
— Помогают тебе, что ли?
— Ну как помогают, с ними роюсь, переодеваюсь и роюсь, — хмыкнул мужичок. Но они иногда связками носят мне.
— А бизнес-то твой кормит? — недоверчиво спросил Улюйкин.
— Ко-ормит, за старинную книгу хорошо платят! — мечтательно протянул Сева, — а бомжам только лекарства покупаю, питание и одежду они сами находят, иногда целый мешок приволокут и месяц едят тушонку с прошедшим сроком, или горошек зеленый… Места знают. Меня угощали. Живой.
— А к нам зачем их тащишь?
Сева хитро улыбнулся и подмигнул:
— Не засветишь?
— Криминал?
— Да жалко мне их. Тот, что первый был, сына потерял, дома лишился — невестка жилплощадь отобрала. Больше всего про внучат думал, но уже погряз в мусоре. Больной был от почек, часто мечтал: "Может, одумаются, внуки, приду, примут. Я очень по чистым простыням соскучился".
Мужик прогнал слезу и почти печально докончил:
— Вот я и поклялся как-нибудь эту волю исполнить. Придумал к вам, он же в больнице месяц в чистой постели спал. Да вот внуков не привели. Не захотели. Но он так их ждал…
— А бабу? Не противно было, в обнимку-то? — захихикал Улюйкин.
— Дык баб еще жальче. Бесполыми стали для мужиков, а сами, небось, мечтают о чистой жизни…
Улюйкин погасил сигарету и тихо сказал:
— У самого-то семья есть?
— Нет, развелся. Сын четырнадцати лет в мороз на свиданку пошел, голову помыл, а электричество вырубили, так мокрый и выскочил к девке, опоздать боялся. Три дня менингит — и все. Жена не могла меня видеть, я ведь мог левый свет провести, не провел. Уехала она. Ну, и я уехал, развелись. Жена через несколько лет с ума сошла, в больнице убилась. Не могу жениться. Перед глазами маячит…
Улюйкину показалось, что он как-то уменьшился от распотрошенного горя и просипел:
— Слушай, раз ты такой у нас меценат, притаскивай раз в месяц, в санаторий, только не части. Паспорт твой не будем спрашивать. Да не надрывайся, я к забору каталку прислоню.



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.