|
|
Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов
|
Гвозди номера № 07 (111), 2014 г.
Валентин КУКЛЕВ
* * *
Анна ми мати та ми манна
Анна пита мя мати панна
Анна дар и мне сень мира Данна
Величко, украинский поэт XVII века
Донна Анна, Дона Белла, Донна Беата,
Ты помнишь? Мы были с тобой здесь когда-то,
Но к тайным забытым вратам нет возврата.
А помнишь? Я вспомнить… когда – никак не могу.
Вот запах увядшей травы на промокшем лугу,
Вот вздохи уснувшей реки, тоскующий клен на другом берегу.
Я вижу в древних деревьях блужданье заката
И то, что звали тебя совсем не Анна и не Беата,
И облако ночи – стоит – заковано в светлые латы.
Свет вечерний с полусонных небес не спешил.
Там детство играло в муравьиной глуши
Вчера еще не рожденной (новой) души.
Донна Анна, Дона Белла, Донна Беата,
Ведь надо ж – сбылось, свершилось в когда-то,
И вздохи реки, и всхлипы у липы, как эти шорохи, святы.
Благослови, научи, нежная юная Донна,
Знаком законным, звездой креста Ориона,
Тихо звенящим в ночи непреклонно.
Свет не вечерний слетает с небес без последней надежды.
Вдруг снова увидел, как будто бы прежде:
Облако ночи предстало в светлой одежде.
Манхэттен
Манхэттен, знаешь, теперь в Москве все носят кепи,
А на груди – с крестом большие позолоченные цепи.
Но зиму не поможет переждать тепло искусственного меха,
Когда сквозняк во мне живет, как медленное эхо…
Насквозь продует – станет не до смеха.
Он, как палач – хозяин эшафота.
Витринам скучно, но для глаз утеха.
Лежать у сердца было грустно твоим фото…
Ведь мы с тобой давно легли на мель.
Манхэттен, ты трижды показал мне цель
И смысл местного и личного успеха,
Свой путь к богатству и движенье к славе – веху…
В тот жаркий день, чуть-чуть загнав меня, чуть не допив,
Манхэттен, зачем кому-то недолив, кому-то перелив?
Спустил меня на тротуар твой старый лифт,
И я пошел смотреть на вечер, на залив…
Не зная в точности и в наглости ночной пароль и кодекс…
Вверху воздушный шар крутил свой легкий Тодес…
Я, мрака не страшась, бандита, поехал в Бруклин,
на Манхэттен-Бич,
Туда, где так настырен козырь, где чья-то карта бита.
И там, купаясь, берег посылал призыв и клич…
И в сумраке ночном блестела темной кожей Афродита.
Август
Это слезы дождя окропили
могучую крону.
И готовы к полету созревшие
первые листья.
Это август крадется,
августейшую сняв корону,
И пугает глухие дворы вороватой повадкой лисьей.
Я стою у окна и смотрю, как течет понедельник,
Как тревогу огней перекресток туманом и смогом завесил.
Только что-то напротив бормочет синеющий
контуром ельник –
С хрустом август оперся на спинки продавленных кресел.
Я же раньше не знал ни деревьев, ни листьев, ни хвои,
Я же раньше не помнил твоих поцелуев из слез.
Лето время ведет и меня будто бы под конвоем,
Чтоб, очнувшись потом, убегать напролом и насквозь.
Тень и власть неподвижны, как римского папы тиара.
На чужих торжествах, что тебе чей-то апофеоз?..
А у августа губы в вишневой крови капилляров –
Память о поцелуях в глаза пыльных мчащихся гроз.
В день грозы молоко закисает, играют зарницы с закатом.
По оврагам, в жару почернев, сохнет, перезревая, малина.
Разъяренный от жалящих молний в зареве оплавляется атом…
Будет дождь моросить, и ты утром явишься, как Магдалина.
|
|