Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 05 (109), 2014 г.



Александр ДОЛГОРУКИЙ
Цветаева — Москва, Ахматова — Питер…
Две картины, две фигуры из России… два мира

С Александром Долгоруким беседует Марина Левина.

Когда режиссер-кинодокументалист Александр Долгорукий приезжает в Москву — меньше всего он любит говорить о своем княжеском происхождении и громкой фамилии. Он несколько шутливо относится ко всей шумихе вокруг своего имени. Между тем, довольно часто Александра Александровича просят поучаствовать в каком-либо столичном пафосном мероприятии, а в один из последних приездов журналисты ТВ-канала "Москва-24" решили снять сюжет и рассказать, чем же занимается скромный потомок Рюрика в Москве, конной статуей великого предка которого мы гордимся не меньше, чем Питер своим Медным всадником. Вот мы и решили расспросить режиссера о его отношении к Москве и северной столице.

— Cо времен Пушкина все сравнивают эти два города: Питер и Москву. Что они значат для вас?
— Санкт-Петербург для меня почти что скучен, поскольку он похож на европейские города, с которыми я и так знаком в преизбытке — в этом для меня ничего нового. За исключением того, что в этом европейском городе живут россияне. Да — красиво, да — хорошо, почти что музей, но и только. Можно поехать в Будапешт, Прагу или итальянские города — и увидеть все это. Насколько я знаю, Питер строился, в том  числе, и руками итальянских мастеров.
И совсем другое дело для меня — Москва! В ней вечно идет какое-то строительство, архитектура перемешана и нет какого-то особенного стиля. Планы города меняются каждые сто метров:  вот ты идешь и видишь старый дом и вдруг рядом с ним — новый. Красивый, не красивый — это другой вопрос, но это интересно! Москва более динамична, много стрессов каждый день, все надо делать быстро, нельзя терять времени! А Питер мне кажется более спокойным, в нем гуляет масса туристов — и все это создает другую атмосферу. В Москве туристов почти нет — и все они собираются или на Красной площади, или на Арбате. Русских вы там практически не найдете — все москвичи обходят Красную площадь стороной и спускаются в торговый комплекс в Манеже за покупками — это нормально!
— Нет, москвичи тоже ходят иногда гулять на Красную площадь.
— Я замечал, что они больше идут в кафе, рестораны и торговые центры. Конечно, если ты приехал из Владивостока — я понимаю, ты поедешь смотреть Кремль, Красную площадь и все такие места.
— А какие у вас любимые места в столице?
— Я люблю гулять повсюду. Тут всегда все меняется, и каждый раз можно обнаружить что-то новое. Так что, до сих пор есть любопытство и интерес.
— По своей работе вы много общаетесь с людьми. Насколько отличаются москвичи и питерцы?
— Эээ… Какой-то особой разницы я не заметил. Вообще, и те, и другие — столичные жители. Они действуют почти также, как все люди в крупных городах во всем мире. Торгуют, занимаются делами — они обязаны быть активны. Что для меня интересно, в России масса пенсионеров живут в шикарных квартирах в центре города, доставшихся им еще с советских времен. Я вижу, как все социальные слои общества тут перемешаны: пенсионеры, богатые, бедные — кого угодно можно встретить в Москве, на Тверской. Это такой микс, майонез!
— А во Франции разве не так?
— Во Франции, и особенно в крупных городах, в Париже — все поделено. Есть районы, где живут только богатые и очень обеспеченные, есть районы богемы, есть бедные районы или районы скопления эмигрантов.
— А какие-то памятники архитектуры, церкви вам нравятся в России?
— Я вообще предпочитаю маленькие церкви, а не помпезные Соборы. Мне нравится бывать в Николо-Кузнецкой церкви на Павелецкой. Люди приходят, собираются, думают о чем-то, молятся, уходят... И неважно, сколько времени они пробудут в этой церкви — пусть даже десять минут, пусть даже без молитвы — все равно! Они получают что-нибудь для своей души.
— А какая разница между маленькими русскими церквями в Москве и в Париже?
— В Париже  — это все наши церкви, эмигрантские. Я уже сто раз говорил — если бы не церковь, не сохранилось бы даже понятия "русская эмиграция". Наши родители и предыдущее поколение уехавших из России после 1917 года — они устраивали себе маленькие церкви повсюду, даже в гараже! Использовали любое место, любое здание  — ставили иконостас, обустраивали алтарь, люди приносили свои домашние иконы, и так далее… Вы и сейчас их можете увидеть. Русский дух именно так и сохранился. Вот почему я всегда любил православные церкви во Франции, в Париже.
— Но в России в тот период вообще был запрет на религию, и ходить в церковь было почти что нельзя.
— Да, но тем не менее, Россия даже при Сталине все равно оставалась православной страной, а не католической.
— Это так.
— У вас есть другие вопросы?
— Я знаю, что вы хорошо водите машину. А в Москве пробовали?
— Имел такое "удовольствие". И это не только сложно, а просто опасно! Я не могу понять, как здесь водят машину — это невероятно! Может быть, потому что относительно недавно москвичи стали настолько обеспеченными, что многие теперь могут позволить себе купить авто и гонять на нем. Они же ездят как сумасшедшие! Плюс есть пьяные за рулем, которые на большой скорости совершают всякие глупости. Есть пробки, зачастую ты не знаешь, где можно развернуться, куда повернуть? Привычки и правила здесь совсем другие — невозможно сравнить с манерой вождения авто в Париже, и вообще, в Европе. Во Франции люди ездят спокойно, поэтому я не всегда понимаю, как мне нужно тут действовать? Одним словом, сложно! Мой совет москвичам: оставить машины совсем.
— Я знаю, что в основном, вы путешествуете по России в связи со своей работой — вы снимаете кино. Что еще вы подметили общего и различного между Питером и Москвой?
— Осталось такое ощущение, что у питерцев все-таки более размеренная жизнь, и они имеют больше времени читать книжки. Атмосфера там более культурная и спокойная. С другой стороны, и в Москве все это есть — театры, музеи, концерты, выставки. Но впечатление разное — жизнь вообще дает массу впечатлений. Еще хочу сказать, что в Москве как бы соединяются все народы, национальности — в этом смысле это мировой город.
— Два ваших предка были столичными градоначальниками, а Владимир Андреевич Долгорукий был московским генерал-губернатором целых 26 лет!
— Что вы говорите? Интересно, очень.
— Я заметила… Если говорить о Москве, к которой вы неравнодушны — ее очень любила Марина Цветаева. Любила невероятно, почти безумно…
— Когда я читаю Цветаеву — я точно вижу перед собой Москву. Цветаева — это крик, особенный крик души. Она безумно скучала по Москве — я знаю, и буквально разрывается сердце от некоторых ее строк. Мало людей, как Цветаева, способных ТАК переживать. И ее стихи — это тоска по Москве, по России, и беда не быть там. Для меня это ясно и понятно: Цветаева — Москва, Ахматова — Питер. Две картины, две фигуры из России, которые представляют эти два разных города, два мира.
— И это же совершенно разная поэзия —  по тону, по нерву, по звучанию?
— Конечно. И еще для меня Гоголь — это Питер, особенно я вспоминаю его повесть "Нос", все эти набережные, и так далее... А вот Михаил Булгаков — Москва. Странно видеть такую  разницу, и насколько она четко выражена в литературе. И ведь это мы с вами говорим только о двух городах России. А взять любой другой из них? Почти всегда это что-то особенное.
Париж — Москва



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.