Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 16 (20), 2009 г.



Дмитрий Тонконогов

"Темная азбука"


М.: Вест-Консалтинг; 2009. — 58 с. — Библиотека журнала "Современная поэзия".

Дмитрия Тонконогова называют поэтом "загадочным", аттестуют как наследника Заболоцкого по части пристального интереса к вечному вещному миру, а также именуют "поэтом остранения". Представляет Тонконогов "поколение тридцатилетних, "рожденных в СССР" и проведших детство в империи эпохи заката. Представители этого поколения рано познали конечность "невыносимой легкости бытия", рано были поставлены перед выбором: заняться выживанием или все же попытаться осмыслить эпоху и свое место в ней. Многие из этого поколения уехали. Некоторые — разными тропами ушли в небытие. Тонконогов остался осмыслять.
Книга "Темная азбука" — итог "трудов и дней" более чем за 10 лет. Поэт пытается существовать и думать (или думать, что существует?) в распадающемся, ускользающем мире, причем явственно избегает пафоса, декларативности, всего того, что принято отождествлять с понятием "гражданская позиция". Между тем эта позиция у него есть. Но охарактеризовать ее проще всего, вспомнив "Постороннего" Камю. Мсье Мерсо, возросший в России в "эпоху перемен", — таков лирический герой Дмитрия Тонконогова:
Лето прошло. И я шуганул всех кошек, птиц и собак.
Бродят, летают, мешают курить табак.
Остранение, отчуждение, неучастие, наблюдение за протекающим абсурдом — основные признаки его стихов. В самом деле, для этого лирического субъекта, изо всех сил старающегося быть нейтральным, стремящегося превратиться лишь в воспринимающее мир сознание, объективный мир полон неразрешимых противоречий и загадок, и субъект культивирует свою к этому миру непричастность. Как там у Бродского (простите за ассонанс) в нобелевской лекции: "Если искусство чему-то и учит (и художника — в первую голову), то именно частности человеческого существования".
Итак, перед нами один из флагманов поэтического поколения тридцатилетних. И — печально он глядит на это поколенье… Подобно Печорину, лирический герой Тонконогова "вступил в эту жизнь, пережив ее уже мысленно". И вряд ли жизнь способна преподнести ему что-либо новое. Но — вспомним вновь Бродского, с которым Тонконогова во многом роднят и метрика, и синтаксис: "Независимо от того, является ли человек писателем или читателем, задача его состоит прежде всего в том, чтоб прожить свою собственную, а не навязанную или предписанную извне, даже самым благородным образом выглядящую, жизнь. Ибо она у каждого из нас только одна, и мы хорошо знаем, чем все это кончается".
Тонконогов очень хорошо знает, "чем все это кончается", и вопросы, которые он задает самому себе и читателю — это вопросы тихие, если угодно, смиренные, априори безответные, в самой своей безответности универсальный ответ несущие. Словно лирический герой по крохам, по каплям пытается выстроить, структурировать "свою собственную, а не навязанную", пусть незаметную, непримечательную, но единственную и уникальную, жизнь. И странно: в этой-то крайней индивидуализированности, нарочитой "неприметности" проступают грустные и узнаваемые черты всеобщности. Вот, например, в стихотворении со знаковым названием "Овощи" он высказывается о природе/женщине/любви/эросе:
А вот и моя жена.
У нее две ноги и каждая их них длинна.

А когда из троллейбуса выходит на тротуар,
За нею катится необъятный шар.
Шуршит сеном, репьями, прошлогодней листвою.
Она спрашивает: "Что это такое?" А что это такое? Здесь стих уподобляется дзэнскому коану, читатель погружается в стихию неизреченного абсурда и сам вынужден искать несуществующий в плоской реальности ответ на возведенный в степень вопрос: "Что это такое? А что это такое?" Что такое "я", "моя жена", "необъятный шар" всклокоченной вселенной? Кстати, о вселенной Тонконогов размышляет вполне по-борхесовски:
… Моя сестра однажды перешла
Границу между парком и вселенной
И не смогла вернуться. ("Монолог старухи")
Подобно Борхесу и Бродскому, Тонконогов абсолютизирует сферу языка, завороженно наблюдает за генезисом словесного универсума, но делает это на свой особый лад: тихо и безпафосно, с едва заметной иронией: "Бог, дай хоть строчку. / Я лица не оторву от бумаги" — так начинается эта книга стихов. Тема эта получит потом развитие, будет рассыпаться тремоло и возвращаться в рондо, будет звенеть рефреном и разрастаться лейтмотивом: "…я все равно прочту / свою единственную книгу", "Такая толстая книга, хоть совсем не читай /, но она шелестит и не может остаться одна" и — вот оно, сокровенное:
Человек неведомый большой и лесной
Ищет себе пристанище
В сумерках языка.

Забавно, кстати, что на обложке сборника стоит название "Темная азбука", а в выходных данных — название иное: "Думай о хорошем". Подобьем палимпсеста эти заголовки в суперпозиции подсвечивают друг друга и придают книге дополнительное ироническое измерение. Азбука — она темна. О, эта темная сторона азбуки, о эти сумерки языка… Но думать при этом желательно все-таки о светлом, о хорошем...

Татьяна ВИНОГРАДОВА



 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.